Дживс и свадебные колокола - [52]
Переодетый слугой, я сел за руль, и мы вновь покинули шумную столицу, направляясь к мирным холмам. Эта дорога, с указателями на Мичелделвер и Овер-Уоллоп, отчего-то всегда поднимает мне настроение. Первую зелень мая сменила густая листва, и все вокруг было таким, как, наверное, Господь поначалу набросал в своем блокноте. Лопухи буйно кудрявились у дороги, дубы высились величаво как никогда, а придорожные таверны не могли бы выглядеть более манящими, даже если бы очень постарались.
– Слушайте, Дживс, – я помахал рукой куда-то в направлении Стауэрхеда. – Странно, как подумаешь, что все это мы чуть не потеряли. Ну когда…
Я запнулся. Не хотелось скатиться в пафос.
– Во время военных действий, сэр?
– Вот-вот. Неужели все это когда-нибудь… просто исчезнет?
– Невозможно, сэр. Прекрасное пленяет навсегда. К нему не остываешь. Никогда не впасть ему в ничтожество.
– Постойте, Дживс! Что-то знакомое…
– Рад слышать, сэр. Это поэт…
– Не говорите! Сейчас вспомню. Поэт Китс, правильно?
– Именно так, сэр. Первые строки из его ранней поэмы, «Эндимион»[48].
Около мили мы проехали в молчании.
– Слушайте, Дживс, я, кажется, впервые узнал одну из ваших цитат.
– Я заметил, сэр. Это чрезвычайно радует.
– Хотите сказать, за столько лет я от вас чего-то все-таки понабрался?
– Как известно, образование не заканчивается с окончанием школы, сэр.
– Значит, эта минута – нечто вроде… Как называется такая штука на вершине горы, где с одной стороны дождь стекает в Тихий океан, а с другой – в Средиземное море?
– Водораздел, сэр.
– Он самый. Да здравствуют водоразделы! Сейчас налево, да?
Мы поели в Лондоне, так что не было нужды заезжать в «Мертвую голову» в Дарстоне, хотя времени вполне хватило остановиться у симпатичного заведения, переделанного из фермы, поблизости от Бландфорд-Форума, где нам предложили чаю и сандвичей с яйцом и кресс-салатом.
– Скорее бы приехать! Знаете, Дживс, у меня такое чувство, что все будет очень хорошо и замечательно.
– Безусловно, сэр, новости о мистере Бичинге и мисс Хаквуд внушают надежду.
– Венаблз наверняка поступит как разумный человек. Они будут счастливы вместе. И не будем больше вспоминать ту вашу дурацкую идею, будто у Джорджианы есть – как вы тогда выразились?
– Чувства, сэр.
– Да-да. Вот еще! Она бы стала меня перевоспитывать. Это было бы пострашнее, чем Флоренс Крэй. Заставила бы меня ходить на концерты Стравинского…
– Не обязательно, сэр. Однажды за ужином леди Джудит упомянула это имя, так мисс Мидоус притворилась, будто думает, что он один из членов Политбюро.
– Все равно, нам и так хорошо.
– Как скажете, сэр.
Вскоре после шести лорд Этрингем пересел за руль, и наша двухместная машина свернула с главной улицы Кингстон-Сент-Джайлз в липовую аллею, ведущую к Мелбери-холлу. У черного хода нас встретила миссис Тилмен, словно специально дожидалась, и к моему большому смущению чмокнула меня в щеку.
Странно было приехать сюда вновь так скоро – словно неожиданно вернуться в школу, когда и пяти дней не прошло от летних каникул. Всегда почему-то кажется, что вся школа целиком исчезает в июле и появляется снова только в сентябре.
Я привычно отправился в свою каморку и очень удивился, увидев на столе букетик полевых цветов. И кровать выглядела чуть-чуть по-другому. Я осторожно похлопал по ней и, не обнаружив подвоха, уселся. Ложе подо мной слегка прогнулось. Удивляясь все больше, я приподнял одеяло. Кто-то положил мягкий матрас поверх йоговского тюфячка.
Когда я раздумывал, идти ли обедать с другими слугами или еще раз провести вечер в одиночестве в «Зайце и гончих», в дверь постучали. Это был Бикнелл.
– Мистер Уилберфорс! Боюсь, мне вновь придется вас просить об одолжении.
– Хоуд?
– Как ни грустно, опять.
– Немного же от него толку!
– Он поступил к нам на испытательный срок. Не думаю, что мы его возьмем на постоянную работу. Он ненадежен.
Вдруг меня озарило. Отчего бы человеку то и дело хворать, появляться то сонным и заторможенным, то не в меру веселым, то раздражительным? Я изобразил жестами, как будто поднимаю немаленький стакан.
Бикнелл серьезно кивнул.
– Аккурат перед чаем его нашли возле теплиц с огурцами в бесчувственном состоянии. Миссис Тилмен пробовала привести его в чувство, дала ему воды, он даже встал и тут же принялся распевать «Боевой гимн республики»[49].
– Стало быть, наш Хоуд мощною стопою гроздья гнева разметал? – попробовал я разрядить атмосферу, но Бикнелл не поддержал шутку.
– Мы его заперли в конюшне. Завтра выпустим.
– А лошади не испугаются?
– Он там один. В стойле Джуда Незаметного.
– А Джуд где?
– Трудится в Ньютон-Эббот.
– А, ну удачи ему! И кобылкам. Надеюсь, жеребята получатся не очень унылые.
Бикнелл уже шагнул за дверь, но вдруг обернулся.
– Хоуд сказал, что нашел обгорелый кусок холста за парниками.
– Там, где обычно жгут мусор? – отозвался я беспечно.
– Да. Странно, правда?
– Не особенно. Строители такие неряхи.
Бикнелл пристально посмотрел на меня. Другой под его взглядом дрогнул бы или отвел глаза. Но Бертрам не таков!
Наконец могучий дворецкий молвил:
– В семь тридцать будьте в кухне, пожалуйста.
– Можете на меня рассчитывать, мистер Бикнелл!
«И пели птицы…» – наиболее известный роман Себастьяна Фолкса, ставший классикой современной английской литературы. С момента выхода в 1993 году он не покидает списков самых любимых британцами литературных произведений всех времен. Он включен в курсы литературы и английского языка большинства университетов. Тираж книги в одной только Великобритании составил около двух с половиной миллионов экземпляров. Это история молодого англичанина Стивена Рейсфорда, который в 1910 году приезжает в небольшой французский город Амьен, где влюбляется в Изабель Азер.
«Неделя в декабре» — последний роман Себастьяна Фолкса, известного британского писателя, обладателя многих престижных наград, — дает широкую панораму современной лондонской жизни на протяжении одной предрождественской недели, увиденную глазами десяти персонажей, чьи судьбы причудливым образом переплетаются. Среди них и депутат парламента со своей честолюбивой женой, и женщина-машинист, под поезд которой прыгнул человек, и иммигрант из Азии, сколотивший баснословное состояние на продаже восточных приправ, и его фанатик сын, примкнувший к исламским террористам, и бессердечный финансист, готовый разорить банк и лишить пенсии стариков, и язвительный литературный критик, и не всегда счастливый в любви адвокат… Повествование, масштаб которого критики сравнивают с диккенсовским, наполнено блестящим юмором — в лучших английских традициях.
1980-й год. Лондон. Психиатр Роберт Хендрикс получает письмо-приглашение от незнакомца — француза по имени Александр Перейра, живущего на крохотном средиземноморском острове. Перейра, которому за восемьдесят, пишет, что служил вместе с погибшим на войне отцом Роберта и хранит его письма, фотографии и другие документы.У Роберта за плечами собственное военное прошлое. Ветеран еще одной мировой войны — Второй — он участвовал в высадке десанта союзнических войск в Италии, где был ранен и встретил свою первую и единственную любовь.Перейра, как и Хендрикс, — психиатр, много лет посвятивший изучению проблем памяти.
Новый роман о приключениях Джеймса Бонда.Зверское убийство в бедном иммигрантском пригороде Парижа становится первым звеном в цепи событий, которые могут привести ни много ни мало к глобальной катастрофе. Эти события разворачиваются на фоне всплеска торговли смертельно опасными наркотиками, из-за чего Британия 60-х, кажется, вот-вот погрузится в наркотический дурман, в забытье, из которого нет возврата. В это же время британский авиалайнер пропадает где-то над Ираком, и над всем Ближним Востоком раздаются удары грома…Союзницей Бонда становится шикарная красавица парижанка по имени Скарлетт Папава.
Бывает, что человек, с которым никогда не встречался, или место, где никогда не был, странно кажутся нам знакомыми. Умом мы понимаем, что это невозможно. А сердце настаивает на своем…Порой, когда мы почти верим, что наша жизнь не лишена смысла, глупая случайность смешивает карты и обрывает сюжет. А иногда та же случайность заставляет нас ощутить присутствие чуда и осознать свое предназначение.Об этом – новая книга британского писателя Себастьяна Фолкса, автора мирового бестселлера «И пели птицы…». Пять новелл, соединенных в подобие симфонии, повествуют о пяти разных судьбах.
Майк Энглби — человек незаурядный. В самом деле, как бы иначе выходец из «низов» в 1970-е поступил в Кембридж, а затем сделал карьеру журналиста? Его исповедальный рассказ о собственной жизни, перемежаемый тяжелыми воспоминаниями, — это свидетельство из первых рук, доказывающее, что перед нами — человек, терзаемый комплексами и одновременно наделенный парадоксальным аналитическим умом и феноменальной памятью, человек, способный глубоко понимать литературу и чувствовать музыку. Тем более странными кажутся провалы в памяти Энглби, едва речь заходит о студентке Дженнифер Аркланд, в которую он был тайно влюблен и которая таинственно исчезла ветреной осенней ночью.
Сезар не знает, зачем ему жить. Любимая женщина умерла, и мир без нее потерял для него всякий смысл. Своему маленькому сыну он не может передать ничего, кроме своей тоски, и потому мальчику будет лучше без него… Сезар сдался, капитулировал, признал, что ему больше нет места среди живых. И в тот самый миг, когда он готов уйти навсегда, в дверь его квартиры постучали. На пороге — молодая женщина, прекрасная и таинственная. Соседка, которую Сезар никогда не видел. У нее греческий акцент, она превосходно образована, и она умеет слушать.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Есть люди, которые расстаются с детством навсегда: однажды вдруг становятся серьезными-важными, перестают верить в чудеса и сказки. А есть такие, как Тимоте де Фомбель: они умеют возвращаться из обыденности в Нарнию, Швамбранию и Нетландию собственного детства. Первых и вторых объединяет одно: ни те, ни другие не могут вспомнить, когда они свою личную волшебную страну покинули. Новая автобиографическая книга французского писателя насыщена образами, мелодиями и запахами – да-да, запахами: загородного домика, летнего сада, старины – их все почти физически ощущаешь при чтении.
«Человек на балконе» — первая книга казахстанского блогера Ержана Рашева. В ней он рассказывает о своем возвращении на родину после учебы и работы за границей, о безрассудной молодости, о встрече с супругой Джулианой, которой и посвящена книга. Каждый воспримет ее по-разному — кто-то узнает в герое Ержана Рашева себя, кто-то откроет другой Алматы и его жителей. Но главное, что эта книга — о нас, о нашей жизни, об ошибках, которые совершает каждый и о том, как не относиться к ним слишком серьезно.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
«На помощь, Дживс!»Верный слуга Дживс отправляется в отпуск. Лишившись на время своего ангела-хранителя, Берти Вустер находит приют в загородном поместье тети Далии, где он оказывается в компании бывшей невесты, экстравагантного юноши по кличке Бродвейский Уилли и учителя, когда-то досаждавшего маленькому Берти. И конечно же, мистеру Вустеру не избежать ловушек и каверз, которые приготовила ему судьба, а уж когда в доме обнаруживается пропажа серебряного сливочника, Берти попадает в самый центр скандальной истории.«Держим удар, Дживс!»Очередные похождения молодого аристократа Берти Вустера и его слуги, спасителя и ангела-хранителя – невозмутимого Дживса.
Дживс, вы – гений!Легкомысленный Берти Вустер, самоотверженно пытающийся решить матримониальные проблемы своего друга, попадает в серьезную передрягу. Но верный Дживс, умница, эрудит и философ, как всегда, бросается на помощь своему хозяину и находит выход из абсолютно безвыходной ситуации.Ваша взяла, Дживс!Между неразлучными джентльменом-шалопаем и его многоопытным слугой пробежала черная кошка… точнее – белый клубный пиджак с золотыми пуговицами, ставший причиной их размолвки и тайного соперничества.
«Фамильная честь Вустеров»Безотказный Берти Вустер терпит неудачу, помогая неугомонной тетушке Далии осуществить ее преступные планы по изъятию антикварного сливочника в форме коровы у грозного судьи Бассета. Фамильная честь Вустеров под угрозой. Но верный Дживс, умница и эрудит, как обычно, находит выход из абсолютно безвыходной ситуации.«Радость поутру»Дживс и Вустер вынуждены ненадолго поселиться в деревушке, расположенной в непосредственной близости от дома внушающей ужас Агаты – тети Берти Вустера.
«Брачный сезон»Обстоятельства вынуждают Бертрама Вустера приехать в загородный дом, в котором проживают целых пять теток. Но это еще не все неприятности. Неожиданно холостяцкая свобода Берти оказывается под угрозой. Кажется, никто уже ему не может помочь, но верный Дживс, как всегда, находит выход из абсолютно безвыходной ситуации.«Не позвать ли нам Дживса?»Слава Дживса распространяется все шире… На сей раз легкомысленный Берти Вустер, решивший научиться самостоятельности в специализированной школе для аристократов, «одолжил» своего легендарного слугу другу, графу Рочестеру, оказавшемуся в трудном положении.