Дживс и свадебные колокола - [45]
По всему, этой ночью мне не суждено было собрать смотанные с клубка забот нити[41]. При ясном свете дня человеку в моем положении, конечно, сразу стало бы понятно, что главная задача – не сделать еще хуже. Наверняка поблизости нашелся бы сеновал или конюшня, где можно прекрасно выспаться. Может быть, даже лучше, чем на жестком ложе в комнате для приезжего слуги.
Увы, дело происходило не при ясном свете дня; скорее наоборот. Как бывает июньской ночью в Англии, вдруг резко похолодало. Идея устроиться на ночлег с лошадками мне разонравилась. Зато показалось весьма разумным залезть на пожарную лестницу, пробраться на южную сторону, к окошку Джорджианы, постучать в стекло и через ее комнату прокрасться к себе. Я представлял себе, как Джорджиана откроет окно герою – восхищенный взгляд и поцелуй перед сном мне обеспечены.
Когда я учился в школе в Брэмли, как раз по такой пожарной лестнице лазил на крышу – мы там встречались с приятелем из другого дортуара, веснушчатый такой был мальчишка по фамилии Ньюком, он потом стал священником. Нашим тайным пирушкам при луне положил конец тапок преподобного Обри Апджона, однако сейчас я вновь, как в детстве, испытал захватывающее чувство приключения.
Пожарная лестница Мелбери-холла была основательная, прочная, прямо-таки делала честь строителям. Она не скрипела и не шаталась. Я постарался побыстрее миновать окно, за которым, по моим расчетам, располагалась хозяйская спальня, поднялся еще на один этаж и остановился, озирая окрестности. В лунном свете нетрудно было разглядеть беседку в саду и парк за ней. Обогнув угол дома, я подобрался к окну Джорджианы. Свет в ее комнате все еще горел.
Я постучал в стекло – тихонько, чтобы не испугать милое создание. Прислушался – нет ответа. Я постучал громче – опять ничего. Вот не думал, что Джорджиана туга на ухо. Я застучал со всей силы, и в награду за мои старания раздался приглушенный вскрик, звук шагов, и шторы наконец-то раздернулись.
Никогда не забуду лицо, которое явилось мне за стеклом. Сперва я решил, что вижу призрак. Мертвенно-бледная кожа, прическа взбесившегося дикобраза и выражение не то Медузы, не то Горгоны. Казалось, целую вечность я простоял, застыв от ужаса; на самом деле, наверное, прошло не больше секунды, прежде чем вустерский могучий ум, освеженный содержимым оттоманки, сообразил, что жуткое видение – это леди Джудит Паксли, умащенная кольдкремом и накрутившая волосы на папильотки.
Нижние конечности словно по собственной воле понесли меня прочь, вверх по ступенькам пожарной лестницы. Скрипнула, открываясь, оконная рама, но я уже взлетел на верхний этаж и, перевалившись через каменный парапет, оказался на плоской крыше.
– Кто здесь? – завопила мегера.
Замирая от страха, что она сейчас перебудит весь дом, я помчался по крыше на служебную половину. С высоты не было слышно, что происходит внизу, однако я не хотел рисковать. Кровля Мелбери-холла отличалась затейливостью конструкции. Ее ремонт сильнее всего подорвал финансовое благополучие сэра Генри. Кровельщики оставили множество свидетельств своего визита: доски, гвозди, куски холста, не говоря уже об окурках и пустых бутылках вперемежку с обломками черепицы.
Пробираясь среди мусора и преодолевая гребни и скаты, я вдруг сообразил, что по-прежнему во фраке. Вряд ли меня даже издали можно принять за постороннего взломщика. Тогда я схватил полотнище холстины и закутался в него по самую шею, заткнув край за воротник.
Внезапно яркий луч ударил снизу. Я пригнулся и затаился. Прошла минута, другая – все тихо. По моим расчетам, я находился как раз над своей каморкой. Водосточную трубу словно специально для меня тут поместили. С ловкостью, выработанной долгими годами в Оксфорде, я съехал к своему окну, по случаю жаркого дня оставленному открытым. Забравшись в комнату, я поскорее разделся, холстину затолкал под кровать и уже облачился в пижаму, когда на черной лестнице раздались шаги и голоса.
Минуту спустя камердинер приезжего джентльмена, высунув голову за дверь, возмущенно осведомился, что означает весь этот адский шум.
На следующее утро завтрак подали позже обычного, зато какие все были бодрые и оживленные! Я рассказал Дживсу о событиях этой ночи, когда относил ему поднос с чаем. Мог бы не трудиться – он и сам уже вывел умозаключение, что возможен только один кандидат на роль таинственного незнакомца на крыше, закутанного в ткань.
В столовой моя помощь не требовалась, но Бикнелл регулярно сообщал нам с миссис Педжетт и миссис Тилмен последние новости. Как выяснилось, Джорджиана сказала сэру Генри, что зашла в библиотеку за книжкой, почитать перед сном, и застала там вора. Грабитель, убегая, запер дверь в коридор, чтобы задержать погоню. Какое счастье, говорили все, что Джорджиана не пыталась остановить этого молодчика, – она его описала как человека огромного роста и отвратительной наружности. О том, чтобы звонить в полицию, речи не было, поскольку телефон все еще не работал.
– Мистер Уилберфорс, а для чего мисс Мидоус перед тем хотела вас видеть? – спросил Бикнелл, ставя на стол пустой поднос.
«И пели птицы…» – наиболее известный роман Себастьяна Фолкса, ставший классикой современной английской литературы. С момента выхода в 1993 году он не покидает списков самых любимых британцами литературных произведений всех времен. Он включен в курсы литературы и английского языка большинства университетов. Тираж книги в одной только Великобритании составил около двух с половиной миллионов экземпляров. Это история молодого англичанина Стивена Рейсфорда, который в 1910 году приезжает в небольшой французский город Амьен, где влюбляется в Изабель Азер.
«Неделя в декабре» — последний роман Себастьяна Фолкса, известного британского писателя, обладателя многих престижных наград, — дает широкую панораму современной лондонской жизни на протяжении одной предрождественской недели, увиденную глазами десяти персонажей, чьи судьбы причудливым образом переплетаются. Среди них и депутат парламента со своей честолюбивой женой, и женщина-машинист, под поезд которой прыгнул человек, и иммигрант из Азии, сколотивший баснословное состояние на продаже восточных приправ, и его фанатик сын, примкнувший к исламским террористам, и бессердечный финансист, готовый разорить банк и лишить пенсии стариков, и язвительный литературный критик, и не всегда счастливый в любви адвокат… Повествование, масштаб которого критики сравнивают с диккенсовским, наполнено блестящим юмором — в лучших английских традициях.
1980-й год. Лондон. Психиатр Роберт Хендрикс получает письмо-приглашение от незнакомца — француза по имени Александр Перейра, живущего на крохотном средиземноморском острове. Перейра, которому за восемьдесят, пишет, что служил вместе с погибшим на войне отцом Роберта и хранит его письма, фотографии и другие документы.У Роберта за плечами собственное военное прошлое. Ветеран еще одной мировой войны — Второй — он участвовал в высадке десанта союзнических войск в Италии, где был ранен и встретил свою первую и единственную любовь.Перейра, как и Хендрикс, — психиатр, много лет посвятивший изучению проблем памяти.
Бывает, что человек, с которым никогда не встречался, или место, где никогда не был, странно кажутся нам знакомыми. Умом мы понимаем, что это невозможно. А сердце настаивает на своем…Порой, когда мы почти верим, что наша жизнь не лишена смысла, глупая случайность смешивает карты и обрывает сюжет. А иногда та же случайность заставляет нас ощутить присутствие чуда и осознать свое предназначение.Об этом – новая книга британского писателя Себастьяна Фолкса, автора мирового бестселлера «И пели птицы…». Пять новелл, соединенных в подобие симфонии, повествуют о пяти разных судьбах.
Новый роман о приключениях Джеймса Бонда.Зверское убийство в бедном иммигрантском пригороде Парижа становится первым звеном в цепи событий, которые могут привести ни много ни мало к глобальной катастрофе. Эти события разворачиваются на фоне всплеска торговли смертельно опасными наркотиками, из-за чего Британия 60-х, кажется, вот-вот погрузится в наркотический дурман, в забытье, из которого нет возврата. В это же время британский авиалайнер пропадает где-то над Ираком, и над всем Ближним Востоком раздаются удары грома…Союзницей Бонда становится шикарная красавица парижанка по имени Скарлетт Папава.
Майк Энглби — человек незаурядный. В самом деле, как бы иначе выходец из «низов» в 1970-е поступил в Кембридж, а затем сделал карьеру журналиста? Его исповедальный рассказ о собственной жизни, перемежаемый тяжелыми воспоминаниями, — это свидетельство из первых рук, доказывающее, что перед нами — человек, терзаемый комплексами и одновременно наделенный парадоксальным аналитическим умом и феноменальной памятью, человек, способный глубоко понимать литературу и чувствовать музыку. Тем более странными кажутся провалы в памяти Энглби, едва речь заходит о студентке Дженнифер Аркланд, в которую он был тайно влюблен и которая таинственно исчезла ветреной осенней ночью.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
«Фамильная честь Вустеров»Безотказный Берти Вустер терпит неудачу, помогая неугомонной тетушке Далии осуществить ее преступные планы по изъятию антикварного сливочника в форме коровы у грозного судьи Бассета. Фамильная честь Вустеров под угрозой. Но верный Дживс, умница и эрудит, как обычно, находит выход из абсолютно безвыходной ситуации.«Радость поутру»Дживс и Вустер вынуждены ненадолго поселиться в деревушке, расположенной в непосредственной близости от дома внушающей ужас Агаты – тети Берти Вустера.
«Брачный сезон»Обстоятельства вынуждают Бертрама Вустера приехать в загородный дом, в котором проживают целых пять теток. Но это еще не все неприятности. Неожиданно холостяцкая свобода Берти оказывается под угрозой. Кажется, никто уже ему не может помочь, но верный Дживс, как всегда, находит выход из абсолютно безвыходной ситуации.«Не позвать ли нам Дживса?»Слава Дживса распространяется все шире… На сей раз легкомысленный Берти Вустер, решивший научиться самостоятельности в специализированной школе для аристократов, «одолжил» своего легендарного слугу другу, графу Рочестеру, оказавшемуся в трудном положении.
Дживс, вы – гений!Легкомысленный Берти Вустер, самоотверженно пытающийся решить матримониальные проблемы своего друга, попадает в серьезную передрягу. Но верный Дживс, умница, эрудит и философ, как всегда, бросается на помощь своему хозяину и находит выход из абсолютно безвыходной ситуации.Ваша взяла, Дживс!Между неразлучными джентльменом-шалопаем и его многоопытным слугой пробежала черная кошка… точнее – белый клубный пиджак с золотыми пуговицами, ставший причиной их размолвки и тайного соперничества.
«На помощь, Дживс!»Верный слуга Дживс отправляется в отпуск. Лишившись на время своего ангела-хранителя, Берти Вустер находит приют в загородном поместье тети Далии, где он оказывается в компании бывшей невесты, экстравагантного юноши по кличке Бродвейский Уилли и учителя, когда-то досаждавшего маленькому Берти. И конечно же, мистеру Вустеру не избежать ловушек и каверз, которые приготовила ему судьба, а уж когда в доме обнаруживается пропажа серебряного сливочника, Берти попадает в самый центр скандальной истории.«Держим удар, Дживс!»Очередные похождения молодого аристократа Берти Вустера и его слуги, спасителя и ангела-хранителя – невозмутимого Дживса.