Джинн в вавилонском подземелье - [23]

— Слышал? От кого? — Джон нервно огляделся. Ему по-прежнему было не по себе оттого, что на чемпионат собралось столько джинн из злых кланов. По крайней мере, три близких родственника Иблиса! А один из них, Джонатан Тир, стоит сейчас совсем рядом, всего в нескольких шагах. — Спасибо, конечно. Но ты уж не трепись, ладно? Некоторые джинн в этом зале не очень-то рады такому исходу дела.

— Прости. Я как-то не подумал.

— Ладно, ничего страшного. Теперь пойдем знакомиться с дядей Нимродом.

Они пересекли устланный коврами Дубовый зал — туда, где легко различимый благодаря извечному красному костюму стоял Нимрод и, вместе с толпой других джинн, внимательно наблюдал за ходом матча.

— Послушай, Нимрод, — сказал Джон. — Тут один парень хочет с тобой познакомиться.

Нимрод ничего не ответил, лишь выпустил кольцо дыма, которое образовало над головой Джона отчетливое «тсс!».

— Это срочное дело, — шепнул Джон. — Вопрос жизни и смерти.

— Даже важнее, — настойчиво добавил Изаак.

Нимрод повернулся к юным джинн.

— Прости, Джон, но вам придется подождать. Ты разве не видишь? Твоя сестра вышла в финал среди джинниоров.

На этот раз Филиппа играла против Патрисии Никси из Германии, Юки Онна из Японии и самой Лилит де Гуль. Пытаясь оспорить ставку Патрисии, которая заявила «серебро Аарона» (что означало пять одинаковых костей), Лилит только что произнесла «не верю» и, к своему очевидному неудовольствию, потеряла желание. Таким образом Филиппа осталась единственным игроком, сохранившим в этом раунде все три желания.

Юки Онна бросила астрагалы, объявила «маги» (три кости одного достоинства) и пододвинула к Филиппе коробку с хрустальной крышкой.

Филиппа приняла коробку, холодно оглядела ее содержимое, нашла три выпавших «огня», собрала остальные кости и произнесла:

— Бросаю четыре.

Одно из правил джиннчёта, а именно Парибанон, гласит, что игрок должен честно называть количество астрагалов, которое бросает. Посмотрев на выпавшие кости, Филиппа даже не поверила своему везению. Она добавила еще четыре «огня» к тем трем, что выбросила Патрисия! В результате получился «бастион» (то есть семь равноценных костей, а больше в джиннчёте выпасть уже не может).

Филиппа на мгновение задумалась. Если она сейчас предложит Патрисии «бастион», та, разумеется, не поверит, попытается оспорить ее ставку и потеряет очередное желание. Но одолеть Патрисию — дело нехитрое. Важнее — одолеть Лилит которая сидит сразу за Патрисией. И, глядя Патрисии прямо в глаза, Филиппа со значением сказала.

— «Рубин и гранат».

Она рассчитывала, что Патрисия примет ее игру и объявит Лилит «бастион», вообще не бросая астрагалов.

Так и случилось. Лилит, естественно, оспорила ставку Патрисии с громким криком «не верю», который превратился в еще более громкий вой, когда она поняла, как ловко надула ее Филиппа. Публика вокруг стола одобрительно загудела — все оценили тонкую игру Филиппы. Сама же Лилит де Гуль была, разумеется, иного мнения.

— Грубая игра, пигалица, — процедила Лилит сквозь зубы, вернее, сквозь пластинку, которую она носила для исправления неровных желтых зубов.

— Я просто запомнила твои слова, Лилит, — сказала Филиппа. — Джиннчёт — игра для взрослых? Так ты, кажется, говорила?

— Вот выскочка! — фыркнула Лилит. Поскольку у нее теперь оставалось только одно желание, она бросала первой. Почти целую минуту Лилит сердито смотрела на семь выпавших астрагалов и сосредоточенно их двигала, после чего наконец закрыла коробку и придвинула ее Юки Онна.

— «Пятерка», — сказала она мрачно. («Пятерка» означает три кости одного достоинства плюс еще две другого.)

Юки открыла коробку, осмотрела астрагалы и объявила, что бросает только одну кость. Кинув, она закрыла коробку и, передавая ее Филиппе, произнесла:

— «Квадрат».

Обнаружив заявленный «квадрат» и еще «пару», Филиппа бросила только один астрагал в надежде на создание «ковчега», но — не вышло. Ситуация в игре осталась прежней. Поскольку Юки про «пару» не упоминала, Филиппа решила не блефовать.

— «Квадрат» и «пара», — сказала она, вручая коробку Патрисии.

Подумав, Патрисия приняла предложение Филиппы и открыла коробку с астрагалами. Удивленно вздернув бровь, она закрыла крышку и, не бросая ни одной кости, передала коробку Лилит.

— «Рубин и гранат», — сказала она.

Лилит покачала головой. Она прекрасно помнила, как обманула ее Филиппа, сказав именно «рубин и гранат», когда в коробке лежал настоящий «бастион».

— Ну уж нет, — сказала она решительно и добавила, — не верю!

Она открыла коробку и вскрикнула. Там лежал еще один «бастион». Лилит поняла, что вылетела из игры.

— Погодите минуту, — сказала Юки Онна. — Тут что-то не так. Я заявила «квадрат», хотя передала Филиппе «квадрат» и «пару». Потом она бросила одну кость…

— Правильно, — сказала Филиппа. — Я тоже передала Патрисии «квадрат» и «пару».

— Но когда я открыла коробку, там был «бастион», — настаивала Патрисия. — Я подумала, что ты затеяла тот же финт, что в прошлый раз. Чтобы снова надуть Лилит. Вот почему я ничего не бросала и предложила ей «рубин и гранат», то есть шесть астрагалов одного достоинства.

Юки Онна вежливо поклонилась — сперва Патрисии, а затем Филиппе. Было видно, что обвинительные речи ей даются непросто. Но она продолжила: