Джинн и воины-дьяволы - [48]

Глава 17 Вниз ласточкой

Пока Джалобин и Финлей-Джон ездили в Падую, Нимрод с Филиппой пошли на площадь Сан-Марко, самую большую площадь Венеции, где находятся знаменитые собор и палаццо, высокая колокольня из красного кирпича, а еще — множество кафе и помостов для оркестров. По площади бродят сотни отъевшихся голубей и тысячи туристов.

— А с Фаустиной ничего не случится? Не страшно, что мы оставили ее на террасе? — спросила Филиппа у Нимрода.

— Если придет горничная убирать номер, она просто решит, что девочка отдыхает, — сказал Нимрод. — Ей необходимо побыть на жарком солнце после двенадцати лет, проведенных в подземелье. Это только на пользу. А солнечным ударам мы, джинн, не подвержены. Это удел мундусян.

Он купил путеводитель по Венеции и отдал его Филиппе.

— Вот, держи, — сказал он. — Надо же знать какие именно красоты ты рассматриваешь в этом городе.

— А ты разве не походишь со мной по городу? — спросила Филиппа.

— Нет, — решительно сказал он. — Во-первых, я все это уже сто раз видел. А во-вторых, мне надо кое о чем поразмыслить, причем очень серьезно.

Он уселся на улице, за столиком кафе «Флориан», и заказал чай. Филиппа не очень-то любила пить чай. Поэтому, едва сдержавшись, чтобы не сказать Нимроду, что думать умеет не только он и нечего по этому поводу раздувать щеки, Филиппа и в самом деле отправилась осматривать Венецию. Однако совсем скоро она пожалела, что так безропотно последовала дядиным рекомендациям. Вот бы оказаться сейчас где угодно, но только не на площади Сан-Марко! Дело было не в жаре, поскольку для джинн никакой зной не страшен. Но неисчислимые толпы ее несколько раздражали. Казалось, все эти люди хотят смотреть именно на то здание, которое выбрала для осмотра она, и именно в ту минуту, когда она к нему подошла. Юная джинн выстояла длиннющую очередь, чтобы войти во Дворец дожей, и еще одну, еще более длинную, чтобы подняться на колокольню. Никогда прежде не видела она так много туристов из самых разных стран мира, девочка теперь жутко завидовала Нимроду, который решил, что лучше никуда не ходить, а посидеть в кафе, потягивая чаёк и размышляя. Его ярко-красный костюм она смогла углядеть даже со смотровой площадки колокольни, с высоты в сто с лишним метров. Филиппа улыбнулась. Нимрод оказался самым приметным человеком во всей Венеции.

Очередь в собор Святого Марка оказалась особенно длинной. Филиппа стояла в густой толпе среди множества пожилых китайских туристов. Все они вели себя дружелюбно и безупречно вежливо, и вскоре она уже жалела, что поначалу отнеслась к ним так недоброжелательно и даже хотела, чтобы все они исчезли. Впрочем, английского среди них почти никто не знал. Будь у нее при себе хоть сколько-нибудь джинн-силы, она наверняка бы быстренько заговорила по-китайски — уж очень ей хотелось сказать им что-нибудь приятное, пока все они, шаркая, едва переставляя ноги, продвигались вдоль великолепного старинного здания, медленно приближаясь к входу — заветной двери на боковом фасаде.

Через некоторое время мысли Филиппы стали блуждать. Девочка вспомнила о маме. Как она там, в Вавилоне? Только бы фаустина очнулась вовремя! Только бы успела сменить маму и стать следующей Синей джинн Вавилона. Думала Филиппа и о миссис Трамп. Как же тревожно, что она так долго находится в коме! Но самое печальное из последних событий — исчезновение господина Ракшаса. Неужели он и вправду погиб? Джон, похоже, в этом совершенно уверен. Она не смела спрашивать Нимрода, что думает по этому поводу он. Может, дядя именно об этом и хотел подумать в кафе, за чашкой чая? О господине Ракшасе и воинах-дьяволах. Наверно, он пытается понять, кто такой таинственный Ма Кэ, упомянутый в Нефритовой книге императора.

И тут она услышала это имя.

Даже несколько раз. Вмиг очнувшись от задумчивости, девочка хотела было себя ущипнуть, проверить — не спит ли она. Но тут один из китайских туристов снова произнес «Ма Кэ». Филиппа тронула за плечо стоявшего перед ней китайца и улыбнулась. Он вежливо поклонился в ответ.

— Ма Кэ? — сказала она и пожала плечами, пытаясь объяснить, что не понимает, что это значит.

— Ма Кэ, — повторил он и широко улыбнулся.

На сей раз она недоуменно развела руками:

— Ма Кэ? Что такое Ма Кэ?

Китаец указал на собор.

— Ма Кэ, — повторил он.

— Что такое Ма Кэ? Церковь?

— Ма Кэ. — Он снова указал на собор.

Филиппа покачала головой. В руках у китайца был точно такой же путеводитель, как у нее, только на другом языке. Он взял у нее книжку, открыл страницу, посвященную собору Святого Марка, и ткнул пальцем в мозаичное изображение самого святого.

— Ма Кэ, — повторил он.

— Так это Марк? — Филиппа удивилась. — Святой Марк?

Китаец кивнул.

— Ма Кэ, — сказал он снова.

Тут из толпы к ней вытолкнули другого китайца — с сияющей белозубой улыбкой и блестящими очками. О радость! Он немного говорил по-английски.

— Ма Кэ? — переспросил он. — Это по-китайски «Марк».

Филиппа церемонно поблагодарила его несколько раз — китайцы такие вежливые, пусть не думают, что она какая-нибудь грубиянка. Раскланявшись, она побежала искать Нимрода.

Она нашла его там, где оставила. Дядя сидел с закрытыми глазами. Его горбатый нос, а вместе с ним и все умное, одухотворенное лицо были повернуты к солнцу, подобно спутниковой антенне. На столе было блюдо с остатками бутербродов, булочек и торта, остальное место занимали несколько заварных чайников. Придвинув себе стул и отогнав теребившего салфетку голубя, Филиппа съела кусочек торта. Она не сводила глаз с дяди, нетерпеливо ожидая, когда же он обратит на нее внимание. Она так радовалась, так ликовала! То-то он удивится ее новостям!