Джим Моррисон после смерти - [152]

– А ты куда, интересно, собрался?

Козёл, как мог, изобразил святую невинность:

– Я, это… хотел пойти с Игорем пообщаться. А то у вас тут дела семейные…

– Стой, где стоишь. Даже копытом не двигай, а то я напущу на тебя своих стражей.

Теперь мистер Томас изобразил искреннее огорчение:

– Я-то вам тут зачем?

– Ты прожил с ним столько времени… правильно?

– Да, но…

– Но – что?

– Я в том смысле, что это ж Загробный мир. Здесь все уже мёртвые, просто по определению. Так что какая, хрен, разница, даже если он и серийный…

У Эйми и Сэмпл отпали челюсти.

– Он серийный убийца?!

Козёл бросился защищаться;

– Ну да. Но они всё равно уже мёртвые, правильно? Так что они уже не умирают, то есть по-настоящему. Либо они возвращаются в Спираль, если это реальные люди, – либо это твои творения, и ты всегда можешь сделать себе ещё. По сравнению с тем, что творится в других местах, это вообще невинные детские игры.

Эйми не верила своим ушам. Сэмпл поразилась такой наивности, но тут же вспомнила, что сестра вела замкнутое, уединённое существование, отгородившись от внешнего мира и мало интересуясь, что происходит за пределами её Небес.

– Дело не в этом. Монахиням все это очень не нравится, и если я не смогу ничего предпринять, они просто взбунтуются.

Сэмпл с любопытством взглянула на мистера Томаса:

– И давно ты узнал о его… извращённых пристрастиях?

Мистер Томас понурил голову:

– Наверное, я всегда это подозревал. По его случайно обронённым фразам, по тому порно, которому он отдавал предпочтение. Но после случая с девочками от Толстого Ари… в общем, тогда я всё понял.

– То есть они не погибли при переходе?

Мистер Томас покачал головой, пряча глаза. Должно быть, ему было стыдно:

– Ну… в общем, нет.

– Чего же ты меня раньше не предупредил?! Когда уже знал, что мы все сюда собираемся?!

Козёл малость приободрился. Видимо, решил, что ему всё же удастся выкрутиться.

– Я был не в том положении, чтобы его закладывать. К тому же мы были там в ловушке. И нам надо было скорей выбираться из мозга Большого Зелёного.

– Я думала, ты мой друг.

– Я и есть твой друг. Мне просто и в голову не пришло… Я как-то не думал, что у вас есть проблемы с серийными… ну, маньяками.

Тут Эйми взорвалась:

– Почему ты не говоришь это слово – «убийца»? Он ведь убийца? Убийца?!

Сэмпл крепко задумалась, не обращая внимания на вопли Эйми. Выходит, Иисус – психопат-извращенец. Причём самая неприятная разновидность. И если действительно «всё едино и равнозначно», тогда ей не стоит вмешиваться. Пусть Эйми сама разбирается, как сумеет. Если смотреть в долговременной ницшеанской перспективе, если это её не убьёт, то сделает её сильнее. Однако, к несчастью, так не бывает. В смысле, чтобы всё было едино и равнозначно. Кровь есть кровь, родство есть родство, и Сэмпл просто не может бросить сестру в беде – одну против толпы оголтелых монахинь, замышляющих бунт, и психопата-маньяка Иисуса. Тем более ещё неизвестно, что будет с одной из сестёр, если другую отправят в Большую Двойную Спираль.

– То есть нам надо как-то его нейтрализовать?

Эйми кивнула:

– Да.

Сэмпл тяжко вздохнула. Похоже, избитое выражение: «Нечистым и грешным покоя нет», – было всё-таки верным, несмотря на свою избитость.

– Сейчас я только переоденусь, и пойдём. Может, мне взять с собой своих стражей?

Эйми нахмурилась:

– А не слишком ли это крутые меры?

Мистер Томас решил, что уже можно рискнуть и высказать дельную мысль:

– А у монашек есть доступ к оружию?

Эйми посмотрела на него как на законченного придурка:

– Зачем монашкам оружие?

– Ну, монашки, они такие… с ними ни в чём нельзя быть уверенным.

Эйми покачала головой:

– Вооружённые монахини? Это же бред.

Мистер Томас кивнул:

– Я рад, что это не мои проблемы.

Сэмпл сердито обернулась к нему:

– Кто сказал, что не твои?

– Ну, я же не виноват, что этот Иисус такой идиот.

– Может, и не виноват. Но ты все равно идёшь с нами.

Мистер Томас вздохнул:

– Я? Ты собираешься снова меня затащить на эти нелепые доморощенные Небеса? Меня?!

– Да, дорогой мой, тебя.

* * *

Джим отпил ещё глоток. На этот раз ничего не произошло. То есть вообще ничего. Он повернулся к Доктору Уколу:

– У тебя что-то с психикой не в порядке? Тебе нравится надо мной издеваться? Или это вы, боги, так развлекаетесь – трахаете людям мозги?

– Ещё скажи, что поэтому мы считаем себя выше вас.

– Была у меня и такая мысль.

– Поверь, друг мой, нам даже не надо ничего делать, чтобы почувствовать своё превосходство над вами. Вы сами все делаете за нас. Люди, они и вправду значительно превосходят всех и вся в плане аберрантной саморазрушительной глупости.

Джиму уже осточертел и Доктор, и его снисходительный тон. Его удерживало только воспоминание о боли, которую тот мог наслать на него в любую минуту, – иначе он бы давно уже высказал этому вудушному садисту всё, что он о нём думает.

– Ну и зачем мы сюда вернулись? Хочешь сбагрить меня обратно пришельцам?

– Вряд ли они захотят тебя взять.

И тут терпение Джима лопнуло. Он вскочил на ноги и злобно уставился на Доктора Укола, который продолжал сидеть на земле, привалившись спиной к дорожному знаку, видимо, обозначавшему перекрёсток, хотя Джим ни разу не видел подобных знаков. Доктор сидел как-то странно – ноги и руки сложены совершенно не по-человечески, в смысле, что человек никогда бы не смог так согнуть руки и ноги, – и ещё от него периодически отлетали синие искры.