Джим Джармуш: Интервью - [6]

В моем фильме больше случайных совпадений, которые трогают зрителей, чем так называемого действия: у меня нет полицейских преследований, семейных ссор и так далее.

В Германии снимается немало фильмов о социальных проблемах — об отношениях в семье, в школе, на работе и так далее. Поначалу зритель воспринимает фильм как рассказ о судьбе подростка, но постепенно акценты смещаются, фильм полностью переключается на социальные проблемы, подросток исчезает из нашего поля зрения, и в конце фильма мы видим, как различные общественные институты пытаются его спасти.

Вопрос в том, как относиться к социальным проблемам. Многие критикуют «Вечные каникулы» с политической точки зрения: говорят, что мой фильм — это чистое искусство, совершенно безобидный опус, в котором нет четкой политической позиции. Но когда я сам смотрю кино и вижу, что все слишком очевидно и однозначно, мне становится скучно — даже если я полностью разделяю политические взгляды, выраженные в этом фильме. Мне скучно, потому что ничего неожиданного в этом фильме уже не будет.

В вашем фильме меня поразило то, что его действие разворачивается в наши дни, но атмосферу фильма нельзя назвать в полном смысле слова современной. Алли читает Лотреамона, слушает Чарли Паркера. В одном из эпизодов он ставит на старый проигрыватель пластинку Эрла Бостика. И я невольно задаюсь вопросом: может ли все это интересовать современного молодого человека, и если да, то насколько это для него важно?

В жизни Крис тоже интересуется джазом этого периода, слушает Эрла Бостика и прочую музыку конца сороковых — начала пятидесятых. Музыку, которая была популярна еще до его рождения. Он родился в середине шестидесятых и не застал даже движение битников, расцвет которого в Америке пришелся на пятидесятые годы. Для него все это важно, потому что происходило до его рождения.

Думаю, причина именно в этом. Особые отношения выстраиваются именно с эпохой, которая навсегда ушла в прошлое. Она потому и вызывает живой интерес, что человеку хотелось бы жить в то время. Огромный пласт культуры прошел мимо, и именно поэтому он. становится таким важным.

Чарли Паркер, например, очень важная для Криса фигура. Когда он рисует граффити, то подписывается «Чен» — под этим псевдонимом Паркер обычно записывался, когда параллельно работал с другой звукозаписывающей компанией. Псевдоним спасал его от судебных преследований.

А почему в фильме нет современной музыки, которую слушает Крис?

Я намеренно не стал ее использовать. Я не хотел, чтобы «Вечные каникулы» воспринимали как фильм о той или иной музыкальной тусовке в Лондоне или Нью-Йорке. Тогда получилось бы, что моя цель — познакомить публику с современной культурой, что я как бы заявляю: «Это фильм о жизни в стиле „нью-вейв"».

Но я снимал фильм совсем не об этом. Другими словами: жизнь Лотреамона в чем-то близка идеям «новой волны» — но все же прямой связи здесь нет.

Я не хотел снимать рок-н-ролльный фильм. Поэтому для нас так важно то, как выглядит Крис: он чем-то похож на Джина Винсента, это стиль пятидесятых. Чтобы еще больше это подчеркнуть, я включил в фильм записи Эрла Бостика; я хотел, чтобы герой танцевал под боп, как в пятидесятые, а не под рок-н-ролл новой волны или какой-нибудь другой волны.

Конечно, я буду рад, если те, кто относит себя к культуре «нью-вейв», найдут в «Вечных каникулах» что-то близкое. Но в то же время я не хотел бы, чтобы на мою картину налепили ярлык «фильм в стиле „нью-вейв"». Поэтому я избегал визуальных образов, которые могут создать такое впечатление.

В вашем фильме звучит гамелан. Мне было трудно воспринимать эту ритуальную музыку, которая ассоциируется у меня с покоем и медитацией, на фоне постоянного шума нью-йоркских улиц.

Я отдал предпочтение яванскому гамелану, он медленнее, чем балийский. Я еще больше замедлил запись и слегка ее обработал — добавил эхо и кое-где отфильтровал некоторые частоты.

На мой взгляд, между этой медитативной музыкой и шумом Нью-Йорка нет никакого противоречия. Если вы живете в Нью-Йорке, вы привыкаете к постоянному шуму; он не умолкает даже ночью. Недавно я поехал на выходные за город и понял, что тишина меня раздражает. Я с трудом уснул.

Визуальный ряд фильма мне кажется не менее противоречивым. Этот бродяга, Алли, очень беспокойный, раздражительный, однажды он даже говорит: «Иногда мне кажется, что я должен жить быстро и умереть молодым». Но визуальный ряд фильма — полная противоположность характеру героя. Движение камеры не соответствует нервному ритму его жизни; напротив, камера почти неподвижна, она как бы наблюдает за действиями Алли со стороны, в довольно созерцательной манере.

Работая над фильмом, я понял, что мне нужна статичная камера, почти как в японском кино — там очень часто вообще нет перемещения камеры. Если бы движение камеры было более динамичным, оно мешало бы воспринимать то, что происходит между актерами в кадре, и отвлекало бы внимание зрителей.

Движущаяся камера принуждает взгляд двигаться вместе с ней, она сковывает его. Мой фильм не имеет ничего общего с подобным диктатом. Статичная камера следит за героем, в этом есть некоторый вуайеризм, если хотите.