Джейн Спитфайр. Шпионка и чувственная женщина - [50]

Эвтаназия.

Ледяное молчание воцарилось во всей стране. Все, не говоря ни слова, не поднимая глаз, неподвижно слушали голос диктора, продолжавшего зачитывать официальные сообщения, в то время как по улицам проносились каталки, проходили медсестры и медбратья, готовые сделать предупредительный укол всякому подозрительному существу, угрожающе гудели сирены «скорой помощи».

ЭВТАНАЗИЯ!

У всех в голове вертелось только это слово. Власти не шутили. Эвтаназия! Смерть! Всеобщее уничтожение! Изъятие органов! Сироты! Вдовы! Веник из цветов всех оттенков, кроме подрывных.

В кошмарном сне Джейн об эвтаназии было объявлено безупречно поставленным голосом. Наверное, лучший диктор страны.

– Эвтаназия будет применена без колебаний ко всем, застигнутым на месте преступления и во всех случаях, если существуют несомненные доказательства наличия любой из венерических болезней, названия которых мы оглашаем с величайшей неохотой: гонорея, сифилис, твердый и мягкий шанкр, герпес и так далее. Та же самая мера будет применяться ко всем, у кого наличествуют психические расстройства, неврозы, навязчивые идеи, паранойя, шизофрения, депрессия и любые умственные отклонения. Приговор об эвтаназии во всех случаях окончательный и обжалованию не подлежит. Медицинская хунта надеется на понимание граждан страны. А теперь – лечебная музыка.

В воздухе полилась лечебная музыка. По улицам маршировали белые отряды медбратьев, бледных, серьезных, ловких. Группы из двух-трех человек немедленно рассеивались ударами невропатологических молотков, даже если это семья возвращалась из кино. При малейшем (в том числе мысленном) протесте рты зашивались без наркоза.

Патрули анестезиологов сновали по городу, бросая бомбы с хлороформом в редакции всех газет и журналов, в аудитории, книжные магазины, радио– и телестудии, научные центры. Журналисты, преподаватели, ученые, рабочие студенты – все ощущали тяжелый хлороформный запах: веки закрывались, колени сгибались, мысли разбегались, все замолкало, все уходило.

Тишина.

Сенатор тайком поедал гвоздику из своей петлицы из-за ее недозволенного цвета. Молодой депутат муниципального совета топил в туалете красный носовой платок. Джейн там же, в присутствии всех, сжигала свои испачканные прокладки и книгу «Рожай без боли», причисленную к подрывной литературе.

Анестезиологи разбрасывали бомбы везде, вплоть до яслей. Батальоны медбратьев ломали красные розы и потом стирали со своих рук красную кровь. Другие медбратья красили стены, фасады, двери, все вообще в белый цвет. И чем больше ломали роз, тем больше текло крови, и желтые розы краснели от стыда, и их ломали тоже, и улицы заполнились красными реками: розы и кровь.

Профессор, окутанный сигарным дымом, согретый ромом, успокаивал остальных:

– Наше счастье, что президент – гомеопат! Представьте, если придут хирурги?.. О, тогда всем придется несладко! Да здравствует гомеопатия! Ура!

Все хором крикнули: УРА! Слишком громко. Джейн проснулась. Все вокруг было мокрым: подушка пропиталась потом со лба, а пониже… да, Джейн обмочилась.

Глава 21 Счастливый конец

На следующий день в семь утра Национальная гвардия – все три рода войск – низложили президента, и к власти пришла тройка под председательством командующего сухопутными силами. Его считали умеренно правым. Командующий ВВС рассматривался как крайне правый, а глава ВМФ – как правоцентрист.

Все правые.

В течение простой и строгой церемонии Джейн передала главе тройки пять Магических Формул Национального Возрождения.

– Они в надежных руках, – заметила прекрасная шпионка.

Оба поцеловались, долго, скрепляя тем самым прочную дружбу.

В краткой речи новый вождь нации объяснил, что никому не следует бояться, что акт высшего самопожертвования – то есть захват власти – был совершен не против кого-то, а в интересах всех. Кроме тех, кто против новой власти. Поэтому бояться ничего не следовало. Были временно приостановлены два права: право мыслить и право на жизнь. Но во всем остальном бояться не следовало.

На улицах слышался глухой шепот. Население делалось все более худым, чтобы не сказать рахитичным. На лицах – ненависть и желание отомстить. Джейн в ярости смотрела на этот народ. Улицы были почти безлюдны, рестораны пустынны, магазины – тоже: цены взмыли куда-то в стратосферу. Ненависть. Джейн решила, что будет ездить в своей бронированной машине только с эскортом: спереди и сзади. И чтоб все были солидно вооружены.

Так завершилась поездка Джейн в Хэппиландию, отныне умиротворенную. Ее самолет, сопровождаемый истребителями и штурмовиками, взял курс на Милуоки. Джо, Джей и Джелли решили задержаться чуть подольше и понежиться на тропических пляжах.

Все расстались взволнованно, обещая, что встретятся еще: ведь это приключение – не последнее в их жизни.

В Милуоки Джейн обнаружила своего мужа, оживленно беседующего с вдовой у входной двери. Она вошла. Линда одевала куклу. Гельмут играл на скрипке. Все были счастливы вновь увидеть ее у семейного очага.

Джейн позвонила госсекретарю. Его не было на месте. Джейн оставила сообщение на автоответчике: «Миссия выполнена, шеф».