Джеймс Бонд: Официальная биография агента 007 - [21]

Но румыны запаздывали. Часы показали уже четверть первого, а их всё не было. Неужели заподозрили? Внезапно Бонд осознал, что если это так, то его карьере конец. С уже потраченными им деньгами Мэддокс с Уайт-холлом разберётся, а вот сам Бонд себе провала не простит.

И в это время приехали румыны. Обычная канитель началась. Влачек, как и водилось, занял своё почётное место. После секундной паузы стартовала игра. Бонд внимательно следил за своим противником. Впервые он увидел, как взяв карты, тот колеблется. Вместо привычной механической игры он сделал паузу. И проиграл.

В зале тут же раздался заинтересованный гул. Крупье, с побледневшим лицом, вновь сдал карты. На сей раз Бонд увидел, что у Влачека дрожит рука. Всё же румын сохранил самообладание и высоко поднял ставку — так, как делал это всегда. По щеке его скатились капельки пота. Он повернул свои карты. семь! Но у Бонда было восемь. Тогда Влачек вспотел окончательно и поднял ставку ещё выше. И вновь проиграл.

Дальше произошло нечто непредвиденное. Румын вцепился в свои тёмные очки и сдёрнул их с себя. Впервые Бонд увидел его глаза. Они смотрели прямо на него и были полны страха. Влачек попытался встать со своего места, но стоящий позади него Матис положил руку ему на плечо. «Сидите, господин, — сказал он, — игра ещё не закончилась».

Бонд достал из кармана свои очки, в которые Дюверже вставил линзы из очков Влачека. Карты вновь были перетасованы, и Бонд наконец понял причину побед своего противника. На рубашках карт были отчётливо видны блестящие царапины цифр их номинальной стоимости. В этом и заключалась суть трюка под названием «Ясновидец».

Бонд продолжил игру и играл до тех пор, пока все лежащие перед румыном фишки — стоимостью в пятьсот тысяч фунтов — не оказались на его стороне. И только после этого Матис разрешил Влачеку подняться. Но и это было не всё. Заключительный этап имел место на втором этаже — в кабинете Де Лессепа. Все четверо румын были вызваны туда. Разбор проходил в присутствии Джеймса Бонда, Рене Матиса и представителей охраны казино. Матис настаивал на том, что этот случай должен стать достоянием общественности, но Де Лессеп был против. Он сказал, что это всё-таки Монако, а не Франция. Подобная реклама для такого маленького государства могла привести к нежелательным результатам. В конце концов сошлись на том, что румыны возвращают в казино большую часть выигрыша и подписывают бумагу, что больше ни в одном казино мира они не появляются. Во Францию же им вообще въезд закрыт — об этом уже позаботится Матис.

Когда вопрос был улажен, румыны спустились по центральной лестнице здания и покинули его навсегда. Бонд также спустился вниз и послал Эспозито сообщение об успешном завершении задания. Когда он вернулся, чтобы выпить с Матисом, его руки кто-то коснулся, и повернувшись, он увидел, что это была высокая яркая блондинка.

5. Канун войны

КОГДА БОНД РАССКАЗЫВАЛ историю с «Ясновидцем», чувствовалось, что делает он это с удовольствием, и в голосе его сквозила лёгкая ностальгия по тем далёким временам.

— Итак, — завершил он, — мне приятно думать, что когда-то я банк Монте-Карло.

— И это действительно оказалось полезным для британской Секретной службы? — спросил я. — В смысле того, как задумывал это Мэддокс?

Бонд рассмеялся.

— И да, и нет. Шпионский мир тогда был не таким, как сейчас. Была в нём доля фарса и нестандартных комбинаций. Сейчас всё это мне кажется своего рода игрой, но тогда я относился к происходящему вполне серьёзно. К слову, мы все к этому так относились, и Мэддокс особенно. Он любил планировать подобные дела и получать удовлетворение в случае успеха. На следующую ночь после выдворения румын он прибыл в Монте-Карло, и Де Лессеп организовал для нас ужин — и какой ужин! Матис тоже был там, равно как и представители туристического бизнеса Монако. Я пришёл на вечер с Памелой, а Мэддокс — с местной актрисой. Поражение румын действительно способствовало повышению престижа всей Службы, и это произошло как раз в тот момент, когда она больше всего в этом нуждалась. Конечно, у нас появились друзья в казино, которые при случае помогали нам, кроме того, нас стало уважать французское Второе бюро. С Матисом, как вы помните, мы всегда были в приятельских отношениях. Но сказать, что успех этого задания стал и моим личным успехом, я не могу. В какой-то степени я думаю, что расплачиваюсь за него до сих пор.

Было не похоже на Бонда заниматься такого рода самоанализом. Сомнение в себе никогда не было чертой его характера. Мне было интересно узнать, что кроется за этой его фразой.

— Расплачиваетесь чем? — спросил я.

— Тем, что никогда не смогу быть обычным человеком.

— А вы хотели бы им быть?

— Конечно. Теперь я это понимаю, но уже поздно что-либо менять. Я такой, как есть, и ничего с этим не поделаешь. И зная себя слишком хорошо, понимаю, что другим быть уже не смогу. Это моя жизнь — я завербован для неё. Да, я жду этого чёртова вызова в Лондон, но на самом деле я дорого отдал бы за то, чтобы просто пожить спокойно. И в некотором смысле, во всём этом виноват Мэддокс.