Джерри-островитянин. Майкл, брат Джерри - [151]

Весь дрожа от бешенства, а не от страха, Бен-Болт должен был стерпеть, когда ему на шее закрепили широкий кожаный ошейник с толстой веревкой. После этого Мулькачи покинул клетку, а пять петель одна за другой осторожно были сняты с его лап и шеи. Пережив это последнее унижение, он снова был свободен — внутри своей клетки. Он бешено привскочил на месте. Дыхание вернулось к нему, и он яростно взревел. Он ударил лапой по тянущейся за ним и раздражавшей его веревке, пытался разодрать стягивающий его шею ошейник, упал, покатился по земле, раздражаясь все больше и больше при каждом прикосновении веревки к телу и как бы обнаженным нервам, и истощил все свои силы за полчаса бесполезной борьбы с безжизненной вещью. Так укрощают тигров!

Обессиленный и утомленный нервным напряжением и собственною яростью, он улегся посреди клетки, махая хвостом и гневно сверкая глазами; с ошейником он примирился — он теперь по опыту знал, что не может его сбросить.

К его удивлению, если только в мыслительном процессе тигра возможно удивление, задняя дверца его клетки была кем-то открыта и оставлена открытой настежь. Он подозрительно и недоверчиво смотрел на нее. Но никто не появлялся, и казалось, никакая опасность ему оттуда не угрожала. Но его подозрение все возрастало. Он не знал, чего ждать от этих человеческих созданий, и не понимал их. Он предпочел бы остаться на месте, но с другой стороны клетки раздались выстрелы и крики, щелканье бичей, а затем между прутьями клетки были просунуты длинные железные вилы. Волоча за собой веревку, не помышляя о бегстве и рассчитывая напасть на своих мучителей, он кинулся в коридор, проходящий позади клетки. В коридоре было пусто и темно, но в конце его виднелся свет. С яростным рычанием бросился он в этом направлении, а животные в своих клетках подняли бешеный вой и визг.

Гигантским скачком он очутился на свету и, ослепленный им, присел, размахивая длинным хвостом и знакомясь с обстановкой. Но он попал лишь в другую клетку, несравненно большую, чем та, в какой он до сих пор жил, — это была просторная арена, обнесенная со всех сторон решетками. Арена была пуста, но сверху, с перекладины крыши свешивались блок и крюк и семь основательных железных кресел. Эти кресла возбудили в нем подозрение, и он зарычал на них.

С полчаса тигр бродил по арене — за десять недель ему в первый раз было предоставлено такое большое пространство. Затем стоявшие снаружи люди просунули через решетку железный прут с крюком на конце, зацепили веревку, привязанную к его ошейнику, и потянули ее к себе. Немедленно десять человек ухватились за эту веревку. Бен-Болт непременно кинулся бы к ним, если бы в эту минуту с противоположной стороны арены не вышел Мулькачи. Между человеком и тигром не было никаких решеток, и Бен-Болт приготовился напасть на человека. Но и готовясь к нападению, он все время подозревал что-то неладное: это маленькое хрупкое человеческое создание не спасалось от него бегством и не пригибалось от страха к земле, но спокойно ожидало его.

Бен-Болту не удалось напасть на Мулькачи. Сперва он, осторожно припав к земле и махая хвостом из стороны в сторону, изучал человека, казавшегося на первый взгляд такой легкой добычей. Мулькачи был вооружен длинным бичом и острозубыми железными вилами. За поясом торчал заряженный холостыми зарядами револьвер.

Припав к земле, Бен-Болт медленно подползал к нему, всеми движениями напоминая кошку, подстерегающую мышь. Когда их разделяло лишь расстояние прыжка, он припал еще ниже, весь подобрался и повернул голову, чтобы посмотреть на людей, стоявших снаружи за его спиной. О веревке, привязанной к ошейнику и находящейся в их руках, он забыл.

— Ну, теперь, старина, тебе придется покориться, — обратился к нему Мулькачи мягким и ласковым голосом, делая шаг к нему и выдвигая вперед железные вилы.

Это движение точно раздразнило громадное великолепное создание. Тигр испустил глухое, напряженное ворчание, прижал уши назад и прыгнул, вытянув вперед лапы и выпустив все когти; хвост его напрягся и торчал прямо, как длинная палка. Человек не пригнулся к земле и не бежал от него, но все же тигру не удалось до него добраться. На высоте прыжка веревка туго стянула его шею, он кувырнулся в воздухе и тяжело рухнул на бок.

Он не успел еще вскочить на ноги, как Мулькачи, крикнув своей небольшой аудитории: «Вот увидите, как я выбью из него всю дурь!», уже был на нем. И Мулькачи действительно принялся выбивать из него дурь ударами рукоятки бича по носу и железных вил по ребрам. Он осыпал тигра ударами по самым чувствительным местам. Едва Бен-Болт пытался вскочить и отомстить за все оскорбления, как люди тянули веревку, и он опять падал, и снова Мулькачи тыкал его вилами в бок и изо всех сил хлестал рукояткой бича по носу. Ему было невероятно больно, особенно тяжело приходилось носу. А создание, наносившее ему эти удары, было так же свирепо и грозно, как он, — нет, оно было страшнее, ибо — умнее. Очень скоро тигр не взвидел света от боли и, потрясенный невозможностью напасть и уничтожить своего мучителя, потерял всякое присутствие духа. Он униженно бежал от ничтожного двуногого создания, оказавшегося более страшным, чем взрослый бенгальский тигр. В ужасе он подпрыгнул высоко в воздух; заметался туда и сюда и, пригибая к земле голову, пытался избегать сыпавшихся на него ударов. Наконец он бросился к решеткам, прыгал и тщетно пытался влезть по скользким вертикальным прутьям. Но Мулькачи, как злой дух, всюду настигал его и бил, скрежеща сквозь зубы: «Будешь рассуждать, будешь? Я покажу тебе, что значит рассуждать! Вот тебе! Получай еще! И еще! Получай!»