Джентльмены предпочитают блондинок - [30]

Мы и не заметили, как доехали до Нью-Йорка, и я подумала, поездка с Генри на «Роллс-Ройсе» показалась мне бесконечно долгой, и тут-то я поняла окончательно, что деньги – это не главное, потому что в конечном счете все решают мозги. Мистер Монтроуз проводил меня домой, и мы с ним договорились встречаться за ланчем в кафе «Примроуз» практически ежедневно, чтобы беседовать о литературе.

А потом мне надо было придумать, как избавиться от Генри и при этом избежать неприятностей. И я позвала Дороти, потому что Дороти хоть и не знает, как увлечь джентльмена с деньгами, но может посоветовать, как от такового избавиться.

Дороти сначала сказала, чтобы я рискнула и вышла за Генри замуж, потому что, как ей кажется, если Генри на мне женится, он через две недели обязательно покончит жизнь самоубийством. Но я ей рассказала о своей идее с магазинами, и еще – что я вызову Генри, но устрою так, чтобы, когда он приедет, меня дома не было. А Дороти окажется у меня, начнет с ним беседовать и сообщит ему о моих походах по магазинам и о том, какая я расточительная, а еще объяснит, что если он на мне женится, то через год окажется в ночлежке.

Дороти мне посоветовала попрощаться с Генри и поручить его ей, потому что в следующий раз я увижу его в качестве свидетеля на суде, а тогда я ведь могу его и не узнать – она его так напугает, что это наверняка отразится на его внешности. И я окончательно решила передать его в руки Дороти и уповать на лучшее.

10 июля

Весь прошлый месяц был полон событий, и я теперь твердо убеждена, что я – именно такая девушка, с которой вечно что-то происходит. Должна признаться, что жизнь – удивительная штука. За последние несколько недель столько всего произошло, что у меня голова идет кругом.

Ну, сначала я отправилась к «Картье» и купила очаровательный изумруд и длинную нитку жемчуга, записав все это на счет Генри. Потом я позвонила Генри по междугородному телефону и сказала, что ужасно хочу его видеть, а он очень-очень обрадовался и пообещал, что приедет в Нью-Йорк немедленно.

Я попросила, чтобы Дороти приехала ко мне, встретила Генри, показала ему все, что я купила за его счет, и рассказала, какая я расточительная. Я разрешила Дороти зайти так далеко, как она сочтет нужным, только пусть не очерняет мой моральный облик, потому что мой моральный облик должен остаться незапятнанным – это может пригодиться впоследствии. Генри должен был ко мне приехать в начале второго, поэтому я велела Лулу приготовить ланч для него и Дороти, а Дороти я попросила сказать Генри, что я отправилась смотреть драгоценности царской семьи, которые выставила на продажу в «Ритце» какая-то русская великая княгиня.

А на самом деле я пошла в «Примроуз» на ланч с мистером Монтроузом. Мистер Монтроуз очень любит делиться со мной своими планами и говорит, что я напоминаю ему одну даму по имени мадам Рекамье, с которой обожали делиться планами все французские мужчины, хотя в то время и шла французская революция.

Мы с мистером Монтроузом отлично поели. Впрочем, когда я с ним, я даже не замечаю, что ем, потому что мистер Монтроуз говорит так замечательно, что главное удовольствие – его слушать. Но пока я его слушала, я все думала про Дороти и очень беспокоилась, как бы она не зашла слишком далеко и не сказала Генри чего-нибудь такого, что может мне потом повредить. Даже мистер Монтроуз это заметил и сказал: «Дорогая моя, о чем вы так глубоко задумались? Ну-ка, рассказывайте!»

И тогда я все ему рассказала. Он тоже задумался, а потом говорит: «Очень жаль, что образ жизни мистера Споффарда вас не устраивает, потому что мистер Споффард – именно тот человек, который мог бы финансировать фильм по моему сценарию». И еще мистер Монтроуз сказал, что с самого начала понял: из меня бы получилась идеальная Долли Мэдисон. Это навело меня на кое-какие мысли, и я сказала мистеру Монтроузу, что в скором времени рассчитываю получить крупную сумму денег и сама смогу финансировать фильм. Но мистер Монтроуз сказал, что будет поздно, потому что все кинокорпорации уже гоняются за этим сценарием.

Тут я почти что впала в панику, потому что вдруг поняла: если я выйду замуж за Генри и буду сниматься в кино, образ жизни Генри мало будет меня беспокоить. Потому что если занимаешься чем-то серьезным, можно и Генри потерпеть. Но тут я вспомнила, что сейчас делает Дороти, и сказала мистеру Монтроузу, что, возможно, уже поздно. Я кинулась к телефону, позвонила домой и спросила Дороти, что она успела сказать Генри. Она ответила, что рассказала про изумруд, который я купила к зеленому платью, и про то, что на платье я посадила пятно, поэтому теперь собираюсь и то и другое отдать Лулу. А еще она показала ему жемчуг и рассказала, что я его купила, а потом пожалела, что не выбрала розовый, потому что белый – такой банальный, и теперь хочу, чтобы Лулу пришила жемчужины мне на пеньюар. А еще она сказала, как жаль, что я собралась покупать драгоценности царской семьи, потому что у нее предчувствие – они приносят несчастье, но я ей говорила, что если решу, что они несчастливые, кину их как-нибудь ночью в новолуние через левое плечо в Гудзон, это снимает проклятье.