Джентльмен с Медвежьей речки - [6]

Я был настолько поражен, что какое-то время ехал молча. Потом спрашиваю:

— А как я отличу его от других?

А папаша отвечает:

— Очень просто: у шерифа на рубашке приколота серебряная звезда.

Я пообещал, что все исполню в точности. Мы попрощались, и мой старик, развернув лошадь, поскакал обратно, а я продолжил свой путь по тропе.

Я остановился на ночлег поздно вечером, доехав до дороги, ведущей в Томагавк, а с первыми лучами солнца отправился дальше с таким чувством, будто отмахал уже не одну сотню миль. Начинало сильно припекать, и я подумал, что было бы совсем не худо искупаться. К счастью, вскоре среди зарослей блеснула вода, и я выехал к реке. Привязав Александра к дереву, повесил рядом одежду, а пояс с кобурой и кольтом приспособил на ветку ивы, свесившуюся над водой едва ли не на середине реки, — весь берег сплошь зарос ивняком, и я решил не пренебрегать мерами предосторожности.

Войдя в воду, я сразу глубоко нырнул. Однако, вынырнув на поверхность, почувствовал, как что-то больно ударило меня по голове. Я поднял глаза и увидел на дереве индейца, который, уцепившись одной рукой за сук, в другой держал здоровенную палку.

Индеец издал боевой клич и снова замахнулся палкой, но я успел нырнуть, и удар пришелся по воде. В следующий раз я вынырнул уже под веткой, на которой оставил свою амуницию. При виде кольта противник попытался скрыться в прибрежных кустах, но я не стал мешкать и послал ему вдогонку пулю. Испустив вопль, индеец схватился руками за зад. Потом донесся стук копыт, и в просвете между деревьями я увидел индейца, скакавшего сквозь заросли на пятнистом мустанге. Он держался на коне так, словно вместо седла под него была подставлена раскаленная сковородка, а в руке — вот черт! — в руке он держал мою одежду! Я был настолько поражен этой наглостью, что позволил ему беспрепятственно удалиться, а когда очнулся, и выскочил на берег, было поздно — индеец уже скрылся в лесу. Было не похоже, чтобы этот индеец стоял на тропе войны — скорее всего, обычный бродяга, промышляющий разбоем. Но в каком положении он меня оставил! Спер подлец все, вплоть до мокасин!

Я не мог возвратиться домой в таком виде: без одежды, без письма, но самое ужасное — мне пришлось бы признаться, что меня обвел вокруг пальца индеец. Да папаша такого простофилю просто прибьет! Ехать дальше? А вдруг в каком-нибудь поселке в долине мне повстречается женщина? Не думаю, чтобы на свет появлялся другой такой застенчивый парень, каким был я в те годы. Холодный пот прошиб меня с головы до пяток. Я-то мечтал увидеть мир, посмотреть на людей, а главное — доказать Глории Макгроу, что я настоящий мужчина. А что в итоге? Остался гол как сокол! В конце концов в полном отчаянии я застегнул ремень и продолжил путь в Томагавк. В тот момент я: был готов пойти даже на убийство, лишь бы завладеть хотя бы мало-мальскими штанами.

По счастью, индеец не догадался захватить с собой моего мула. Но, избегая встреч с людьми, мне пришлось продираться сквозь густые кусты, растущие по обеим сторонам дороги, и я не мог воспользоваться Александром, в качестве транспортного средства. Ему и без того пришлось несладко: длинные острые колючки царапали шкуру, и бедняга то и дело громко жаловался на судьбу. Время от времени нам попадались скальные выступы, и чтобы поберечь ноги животного, я переносил его через опасные участки на собственном хребте. Жалко Александра, но я был слишком стыдлив, чтобы странствовать в открытую, имея на себе из одежды, лишь пояс с кольтом.

После того как мы пропутешествовали таким образом, с милю, на дороге послышался человеческий голос. Я тут же нырнул в кусты и из своего укрытия удостоился лицезреть удивительнейшую картину. По дороге, в одном направлении со мной, шел человек, одетый — я определил это шестым чувством — в одежду горожанина. Ни единого кусочка кожи или даже намека на грубое домотканое полотно! Шикарная одежда мистера Вилкинсона выглядела бы рядом с этим нарядом жалкими обносками. Вся ткань была изукрашена крупными клетками и, что сразило меня окончательно, даже, представьте себе, разноцветными полосками! На голове у джентльмена красовалась круглая шляпа с узкими полями, а ноги были обуты в нечто совершенно невероятное — эти штуки даже отдаленно не походили на сапоги или мокасины. Человек был весь в пыли, и когда, прихрамывая, проходил мимо, я расслышал целый поток отборной ругани. Чуть дальше дорога круто сворачивала вправо. Не теряя времени, я взял напрямки и вышел уже впереди ничего не подозревавшего прохожего. Как только тот показался из-за поворота, я лихо выскочил на дорогу и наставил на него кольт.

Незнакомец вскинул руки да как заорет:

— Не стреляйте!

А ему вежливо так говорю:

— Я и не думаю, мистер. Мне нужна только ваша одежда.

Тот недоверчиво покачал головой, а потом и спрашивает:

— По цвету кожи видно, что вы не индеец, но может быть, все-таки объясните, что за племя живет в этих горах?

— Большинство из нас голосуют за демократов, — говорю. — Но сейчас у меня нет времени на болтовню о политике. Вытряхивайтесь из одежды, сэр, да поживее!

— Господи Боже! — возопил человек. — Мало того, что лошадь выбрасывает меня из седла и исчезает, как утренний туман, и я вынужден битый час плестись по дороге, ежеминутно рискуя потерять скальп, так теперь еще и этот голый псих верхом на муле требует мою одежду! Нет, это уж слишком!