Джентльмен с Медвежьей речки - [20]

В конце концов он меня убедил. На следующее утро, полный мрачных мыслей, я все дальше удалялся от дома, от Эллен Рейнольдс и от брюзжания двух несносных стариков.

Я нарочно решил проехать мимо дома Брэкстонов, чтобы перед отъездом лишний раз отвесить Джиму веских наставлений наставлений, но седла на заборе не оказалось, а значит, и его хозяин был в отсутствии. Поэтому я послал привет всей семейке гуртом, пустив пулю в растворенное окно и отстрелив этим самым кончик трубки у папаши Брэкстона. Это меня несколько утешило. Но я не обольщался насчет порядочности Джима: знал, что стоит завернуть мне за угол, как этот прохвост во весь опор поскачет искать расположения моей Эллен. Я прямо-таки видел, как он сидит в доме у Рейнольдсов и, обжираясь медвежатиной с медом, врет напропалую о своих подвигах. Оставалось лишь надеяться, что у Эллен хватит ума отличить горластого пустобреха от честного и скромного парня вроде меня, который, даже будучи самым сильным и самым метким стрелком в горах Гумбольдта, никогда не унизится до пустого бахвальства. 

Я лелеял надежду встретить Джима где-нибудь в лесу по дороге и как-то убедить его не встречаться с Эллен в мое отсутствие — ну, скажем, сломать ему ногу или там еще чего-нибудь. Но удача в тот день отвернулась от меня.

Итак, я отправился в путь и пару дней спустя, с мрачным достоинством во взоре, уже въезжал на главную улицу поселка Рваное Ухо. От жителей я толку так и не добился, а потому решил для начала прочесать округу.

Папаша всегда говорил, что если меня что и погубит, так это мое любопытство. Я, например, никогда не мог спокойно слушать ружейную пальбу — во мне тут же просыпалось желание узнать: кто это там стреляет в горах и с какой целью? Вот и в то утро — только я услышал пальбу, как сразу свернул с дороги и поехал на шум.

Узенькая тропка петляла между огромными деревьями и зарослями кустарниками.

Звуки выстрелов становились все отчетливее. Скоро я выехал на прогалину, и тут же — бац! — пуля, выпущенная из ближних кустов, едва не разорвала поводья надвое. Я не стал медлить с ответом, и из зарослей с воплем выпрыгнул, размахивая руками, человек. Моя пуля угодила в затвор его винчестера и чуть было не задела пальцы.

— Хватит пугать криками бедных зверюшек, — сурово сказал я, целя ему промеж глаз. — Лучше объясните, с какой стати, вы кидаетесь на безобидных путников?

Он неуверенно пошевелил пальцами и, постонав для порядка, сказал:

— Я принял тебя за Джоэла Керна, местного бандита. Фигурой вы очень схожи.

— Ну так вы ошибаетесь. Меня зовут Бреженридж Элкинс с Медвежьей речки. Я случайно проезжал неподалеку, и мне захотелось узнать, кто это здесь постреливает.

За спиной у человека из-за деревьев раздалось несколько выстрелов, и чей-то голос спросил, не случилось ли чего.

— Все в порядке! — крикнул в ответ незнакомец. — Опять недоразумение! — А затем обратился ко мне: — Рад встрече с тобой, Элкинс. Нам как раз такой парень и нужен. Я — шериф Дик Хопкинс из Ручья Гризли.

— Если вы шериф, то где ваша звезда? — спрашиваю я у этого типа.

А тот и отвечает:

— Потерялась в кустах. Мы, с парнями целые сутки не слезали с коней, гоняясь за бандой Тарантула Биксби, и наконец зажали их в лощину между скалами. Они сейчас отстреливаются из заброшенной хижины. Я услышал поступь твоего коня и на всякий случай решил проверить, не Керн ли это шныряет вокруг. Поторопимся, ты должен нам помочь!

— Не обязан, — резко ответил я. — Мне нечего делить с каким-то Тарантулом Биксби.

— Ты что же — не хочешь в моем лице уважить закон?

— Не хочу, — говорю.

— Дьявольщина! — взорвался он. — И это оговорит гражданин свободной страны! До чего мы докатились — просто подумать страшно! Если все так будут рассуждать, что останется делать честным патриотам?!

— Ладно, — говорю, — так и быть. Пойду гляну, что там у вас творится.

Шериф подобрал с земли винчестер, и привязал к дереву Капитана, и мы пошли на звуки выстрелов. Миновав узкий перелесок, вышли к группе валунов, укрывшись за которыми, четверо мужчин деловито обстреливали лощину. Уклон был довольно крутой и заканчивался почти идеально круглой площадкой, со всех сторон окруженной высокими скалами. Посреди лощины стояла хижина, и в щели между ее бревнами пробивался пороховой дымок.

На меня посмотрели с недоумением, а один из стрелков заметил:

— Какого черта?

Тут Шериф прикрикнул на него и сказал:

— Парни, это Брек Элкинс. Я только что объяснил ему, что мы представляем закон в Ручье Гризли и что мы наконец загнали в ловушку Тарантула Биксби, вместе с двумя его головорезами.

Один из помощников вдруг оглушительно загоготал, а шериф, метнув в него яростный взгляд, внушительно произнес:

— Над чем это ты ржешь, пятнистая гиена?

— Я по нечаянности проглотил лесного, клопа, — ответил тот, отводя глаза в сторону, — а такая оплошность всегда вызывает у меня истерику.

Шериф приказал мне поднять правую руку. Я поднял, и тот заговорил:

— Клянешься ли ты говорить правду и только правду и ничего, кроме правды? — Argumentum baculinum. Arrestari et imprisonary. Particeps criminis[1].

— Что за ахинею вы порете?! — возмутился я.