Джентльмен - [50]

Ликоманов молчал.

– Разденьтесь! Не торопясь, спокойно, складывайте снятое на стол.

– Да это наглость! Насилие!

– И вы еще говорите о наглости?

Вещи ложились на широкий стол – с одного края одежда, с другого – содержимое чемодана. Двое пограничников, теперь уже в качестве понятых, стояли рядом. Обыск не дал результатов.

Полковник спросил у Шатева:

– Уж не осталось ли чего в автобусе?

– Абсолютно ничего.

И тут Бурский, взяв бумажник крокодиловой кожи, достал из потайного кармашка синий клочок бумаги. Это была половина небрежно разорванной десятилевовой купюры. Он показал ее всем и прочитал вслух серию и номер: «ДР 559551».

– Интересно, – сказал Бурский, – что поделывает в этом роскошном бумажнике половинка купюры. Место ей, пожалуй, в корзине для мусора… – Делая вид, что собирается выбросить находку в урну, он наблюдал за Ликомановым, потом, вроде бы заколебавшись, снова сунул купюру в бумажник. – Кто знает, может, найдется и другая половинка? Десять левов на дороге не валяются…

И без того длинное лицо Ликоманова вытянулось. Но оно оставалось бесстрастным – точно таким, как и тогда, когда он раздевался. Лишь прищуренные глаза рыскали, не переставая следить за мельчайшими нюансами происходящего.

Дождавшись, пока Ликоманов оденется, полковник предложил ему сесть. Шатев взял на себя протокол, а Бурский – наблюдение за особенностями поведения задержанного. Пограничники вышли.

– Теперь приспело время и побеседовать, – сказал Цветанов. – Николай, включи видеокамеру. И веди протокол, записывай – будем дублировать технику.

Ликоманов будто ничего не слышал. Заработал видеомагнитофон.

– Гражданин Андроник Кочев Ликоманов, – продолжал полковник, – вы обязаны ответить на следующие вопросы. Отвечайте. Как вы, Андроник Ликоманов, завладели паспортом Петко Христо Кандиларова? Вот этим документом.

Ликоманов молчал, невозмутимо глядя перед собой.

Впрочем, это было в его положении единственно правильным. Чего, собственно, от него хотят? Признания в двух предумышленных убийствах? Чтобы он сам себе накинул петлю на шею? «Если располагаете доказательствами, – очевидно, думал Ликоманов, – представьте их. Если же таковых нет – от меня ничего не добьетесь». Позиция неколебимая.

– Надеюсь, вы не сомневаетесь, что мы немедленно с помощью десятков свидетелей можем установить, кто вы такой: Кандиларов или Ликоманов?

Игра в молчанку длилась еще полчаса, пока полковник не решил, что продолжать ее нет смысла. «Надо оформлять документы на задержание и везти сына героя в Софию, – подумал он. – Интересно, как отреагируют на ситуацию в партийном комитете и в прокуратуре…»

Посетив, как говорится, высокие инстанции, полковник вернулся в управление, где его ждал Бурский. Майор заметил, что настроение Цветанова поднялось. Значит, «наверху» все знают и одобрили дальнейшие действия – «вопреки тому, что…»

Ввели Ликоманова.

– Проходите, гражданин Ликоманов, садитесь. – Цветанов указал на стул против себя. – Что ж вы не поблагодарите, не поздороваетесь? Да разве так себя держат джентльмены? Переоценили вы себя. Самозванец вы, а не джентльмен. Вы – наш, доморощенный мошенник и спекулянт – «Мейд ин Мраморово»! Мошенник и спекулянт, переродившийся в опасного преступника, в убийцу.

Ликоманов застыл, откинувшись на спинку стула, все так же молча глядя перед собой.

– Значит, будем молчать? Ничего, на суде заговорите, станете просить о снисхождении. Не ссылайтесь тогда на вашего отца, на имя его пресветлое, втоптанное вами в грязь!.. – Подавляя вспыхнувшее в душе негодование, Цветанов помолчал. – Не будем терять время, – заключил он. – Довожу до вашего сведения: переводитесь из общей камеры в одиночку. Сидите там наедине с собственными мыслишками, покуда не созреете для искреннего признания, – ежели, разумеется, созреете. В таком случае дайте знать.

Ликоманова вывели. Нервно вскочив, полковник принялся расхаживать по кабинету.

– Да ты сиди, сиди! – сказал он вставшему с места Бурскому. – Откуда только берутся эти типы? Откуда их безоглядная вседозволенность, их безмерная жадность? Ничего нет для них святого… Докатились, дальше некуда! Должен тебе сознаться, хотелось бы, чтобы он «раскололся»…

– И без него обойдется. – Бурский пожал плечами. – Не будем рассчитывать на благоволение врага. Тем более что правая его рука, Бангеев, уже «раскололся». Так строчит – не остановишь.

– Чудное дело! Неужто упал, как перезрелая груша? Любопытно.

Цветанов снова сел, ожидая разъяснений.

– Я думаю, он узнал, что мы задержали его шефа, и потому признался во всем. Как он озлобился на Ликоманова, когда выяснилось, что тот использовал дачу для своих злодеяний. Только и повторяет как заведенный: «Значит, переметнись он благополучно за границу – вся ответственность легла бы на меня?!» И чтобы очиститься от подозрений в убийствах, рассказал о «бизнесе»… Кстати, это его словечко – «бизнес». Точно из рога изобилия посыпалось: подкупы, сделки, спекуляция – в общем, нарисовал каждую ниточку паутины, сплетенной Ликомановым. Должно быть, решил: и без меня, дескать, в конце концов все выплывет на свет божий, так уж пусть лучше с моей помощью. Вот уж иезуит!