Джентльмен Джек в России. Невероятное путешествие Анны Листер - [119]

Через 40 минут они стояли на вершине у ледника: «Под ним начинается Рион. Здесь два живописных водопада. Один – двойной. Вода стремительно несется к тому месту, где села рисовать Энн. Ледниковый “цирк”, котловина, образуется двумя соседними горами – ледник находится в седловине меж ними. Река такая же красивая, как Рона, которая тоже берет свое начало подо льдом. Я стояла и смотрела на ледник – грязный, с расщелинами – под ним скалы из гранита, порфира и всех прочих видов каменных пород. Потом стали спускаться. Энн все еще рисовала. Думаю, я сделала около мили пешком. Вероятно, от подножия до вершины ледника около 800 футов. Вода белесоватая, но вкусная».

Вернулись в Геби, расплатились и распрощались с колоритным конвоем. Нашли какой-то пустой утлый сарайчик для ночевки. Бледная, уставшая Энн едва передвигала ноги. И Листер опять вдруг проявила к ней нежность – где-то нашла деревянные сани, постелила попону и бурку, уложила подругу, подоткнув ей под голову свернутую накидку. Утром, не позавтракав, Анна побежала смотреть какую-то старую белую башню на горе, пробралась внутрь, вскарабкалась наверх и очень собою гордилась, как мальчишка. Хотя это была просто башня, невысокая, неинтересная, как сотни таких же вокруг.

Днем потянулись на восток – по ущелью реки Чанчахи к Глоле. Там накормили лошадей и через деревню побрели к серному источнику, еще одному, не хуже и не лучше других на Кавказе. Зачем, к чему все эти переходы, лишения, траты, ради чего – Энн останавливала себя, пыталась изо всех сил не сорваться, не задавать вопросов. Ничего вразумительного от Анны все равно не услышать.

Вечером вернулись в Они – и рухнули от усталости не раздеваясь. Утром была большая помывка – сначала, фыркая, по-девичьи смеясь, подруги хорошенько выкупались в тазу, а после у колодца, словно две сельские бабы, подвернув рукава, широко расставив ноги и нагнувшись, стирали белье, проворно работая голыми локтями: «Я хорошенько выстирала рубаху и корсаж – впервые в моей жизни! И теперь они совершенно чистые. Мы разложили и высушили их на солнце».

«А дальше – отдых и вернемся в Кутаис? И оттуда…» Но Анна резко прервала подругу – нет, никакого отдыха! Они только начали. Здесь поблизости есть монастыри, церкви, пещеры отшельников – десятки интереснейших мест, куда еще не пробирались британские путешественники. Они будут первыми. Никаких больше глупых вопросов! Не нужно думать. Нужно ехать!

И поехали на юг – в Сачхере. «В этой деревне 200 домов – земля плодородная, но люди не знают, что с ней делать. Вся местность вокруг поделена между восьмью представителями семьи Церетели – они князья, помещики, владельцы этой области». Путешественниц принимал в своем доме сдержанно-вежливый князь Григорий Церетели, прекрасно образованный, подкованный в точных науках, политике и литературе. Листер, пользуясь моментом, пробралась в его библиотеку, пробежалась глазами по корешкам книг: русско-грузинский словарь, «Телемах», сочинение Вортмана о скульптуре Петрополиса, история жизни Христа, альбомы с гравированными копиями великих картин Возрождения.

Церетели был столь же велик, как его познания: «Он целых 3,5 аршина высотой или 2,5 фута + 1 дюйм = 40×2,5 + 1 дюйм = 101 дюйм. Я в моей фуражке не дохожу даже до его плеча, и даже рост императора Николая I – всего лишь 3 аршина. Впрочем, старшая княжна Дадиани, сестра нашего князя Церетели [Марта Зурабовна], была столь же высокой и, кажется, даже выше. Говорили, что она больше походила на мужчину, чем на женщину».

Несмотря на титанический рост, князь, к сожалению, был равнодушен к застольям, ел мало. Его больная супруга уже неделю вовсе отказывалась от пищи – только пила воду. Анна с досадой обнаружила на обеденном столе лишь «маленькие кусочки пирога, холодную отварную рыбу, кусочки очень едкого хрена, ликер, вино, воду с лимоном и сахаром».

Путеводитель Дюбуа подсказывал, что недалеко, в 15 верстах, находился один древний пещерный монастырь чуть ли не времен царицы Тамар. Любопытно, необычно – нужно ехать! Зигзагом, по мостам и в брод, они терпеливо перешли реку Квирилу, потом реку Дзирулу – «первую 29 раз, вторую 19 раз». И в половине девятого были в обители. Энн села рисовать. Листер, поднявшись по каменной лестнице, замаршировала вдоль скользкого каменного карниза, соединявшего кельи с пещерными капеллами и церквями. Долго стояла в главном храме, слушала шепот невидимого ручья и монотонное гудение черных монахов, сбившихся в дальнем углу, словно летучие мыши, и мерно качавшихся в своих покаянных песнях. «Церквушка расположена буквально в пасти огромной пещеры – красивая, настоящая жемчужина. Низкие двери на западной стороне, красивые, резные, особенные. Весь экстерьер покрыт красивой резьбой – и ничто не может с ней сравниться, даже храм в Никорцминде».

Вновь был утомительный переход – реки, шаткие мосты, брод, скалистые тропы. И вновь опостылевшее Они – сломанные стулья, продавленные диваны, духота, пыль, скудный обед, мытье и сушка белья – обе промокли до нитки, переходя реку Дзирулу и реку Квирилу бессмысленное множество раз. Вечером безжалостная, неутомимая Анна объявила новый маршрут: Сори – Садмели – Хванчкара – Лайлаши – Альпана – еще десяток звеньев бесцельного, мучительного пути, еще одна крепкая рабская цепь. Но Энн не возражала. Одна или с Листер, она хотела поскорее выбраться из этих проклятых, жарких, болезненных мест. Анна, к счастью, спешила. Было 26 июля. В начале августа их ждали в Кутаисе.