Джекпот для лоха - [71]

— А хрен ее знает! — просто ответил Фёдоров. — Нас оно не касается, и хорошо. Говорят, москвичи с нашими сцепились. А из-за чего — никто не знает!

— Опа-на! — Палыч ударил кулаком об ладонь. — Вот оно как! Значит, они не при делах!

— Кто же тогда наших ребят покрошил? — удивленно спросил оператор.

— Наверное, блатные… На кого наши наехали на складе.

— Это что же выходит — мы за завод боремся, а наши «быки» с местными бандюками просто так бодаются?

— Так и выходит, — со вздохом сказал Палыч. — Потому что думают не головой, а жопой! Ну, да ничего, сейчас у нас новый фигурант появился, слыхал?

— Говоров? А кто это?

— Пока не знаю. Только раз ему десять тысяч американских рублей предлагают и должности, значит, акций у него много. Вот его-то мы и возьмем за вымя!

— Так его же вроде менты охраняют…

— Разберемся. «Крестного отца» видел? Там есть хорошая фраза: «Если история чему-нибудь и учит, то только тому, что убить можно кого угодно»! Наше дело старшему доложить, а он пусть решает…

* * *

На дежурстве Андрею удалось выспаться, поэтому, вернувшись домой, он позавтракал, принял душ и стал ждать. До обеда Ираклий не появился, но Говоров не очень беспокоился: мало ли какие дела могли задержать партнера. Но нехорошие предчувствия пробивались сквозь броню спокойствия и гнали на улицу. Вначале он боролся с низменными чувствами, успокаивая себя тем, что видел паспорт Ираклия, был у него дома, да и их видели вместе многие, в конце концов, Ираклий приходил к нему с дочерью! Но нехорошие мысли разгрызали железобетонную логику, как оголодавшие мыши разгрызают сухари. Наконец у него закончились силы им противиться — Андрей оделся и поехал в «Путник». Там царило дневное затишье выходного дня.

Ираклия не было ни в зале игральных автоматов, ни в баре. Он нашел механика Кузю. На его прыщавом лице застыла обычная кислая мина — не похоже, что он недавно получил полторы тысячи долларов.

— Где Ираклий? — поздоровавшись, спросил Говоров.

— Какой Ираклий? — вяло ответил тот и посмотрел в сторону взглядом снулой рыбы.

Вот оно! Под Андреем будто пол покачнулся.

— Как какой? Ираклий! Вот на этом аппарате играет, — Говоров показал на угловой автомат, на котором не было обычной, в отсутствие Ираклия, таблички «Ремонт».

— Все на нем играют! Хочешь, и ты поиграй! — пожал плечами Кузя и отошел.

Андрей догнал его, поймал за рукав куртки.

— Ираклий Гоберидзе!

— Что я у них, фамилии спрашиваю? — Кузя дернулся, но освободиться не смог: Говоров намертво сжал железные пальцы.

— Может, ты и меня не знаешь?

— И тебя не знаю! А ну, быстро убрал руку! А то позову ребят — костей не соберешь!

Механик впервые посмотрел на Говорова в упор. Сейчас его взгляд не напоминал снулую рыбу. В нем была насмешка, уверенное превосходство и злость.

Говоров отпустил куртку. Кузя неспешно вышел из зала. «Вот оно, значит, как…» Андрей быстро, почти бегом бросился в бар.

— Ираклия не видел? — спросил он бармена.

— Какого Ираклия? — Вытянутое лицо вытянулось еще больше, будто от удивления.

— Гоберидзе! Ираклий Гоберидзе! Он у тебя постоянно ошивается! И я с ним приходил…

— Я же в паспорт посетителям не смотрю, — сказал бармен. — И на лица тоже. Я на бутылки смотрю, на деньги, на сдачу.

— Как же так, тут и девчонки нас видели! — убеждал Говоров, понимая, что это полная глупость.

— Вот и спроси у девчонок, — доброжелательно посоветовал бармен. И почти дружески добавил: — Они вечером будут.

Он так натурально держался, что любой, не знающий, как было на самом деле, ему бы поверил. Только взгляд выдавал: он смотрел на Андрея свысока и с презрением, как на лоха.

«Я и есть лох! — подумал Говоров. — Первостатейный лох! Это же надо так залететь! Как теперь отдавать три тысячи?!»

Выбежав на улицу, он сел в такси и поехал к Ираклию домой. По дороге расспрашивал таксиста, но тот ничего про Ираклия не знал. Или врал, что не знает. Оказавшись у двери в знакомую квартиру, Говоров долго звонил и стучал, но никто не открывал. Тогда он позвонил соседям.

— Вы не знаете, где хозяин? — спросил он у полной растрепанной женщины, указывая на закрытую дверь.

— Так Иван Сергеевич третий год за границей, — удивленно ответила она. — В Африке.

— А кто здесь живет? — продолжал выпытывать Говоров. Его трясло, как в лихорадке.

— Никто не живет, — спокойно ответила женщина.

Неужели они все заодно? И бармен, и механик, и соседка?

— Как же не живет? Такой лысоватый, в круглых очках. С женой и ребенком, маленькая девочка, Наташенька…

— Ни жены, ни девочки тут нет. А лысого, в очках, видела как-то, — кивнула женщина. — Раз или два. Сказал, что Ивана Сергеевича друг, за квартирой присматривает.

— Спа… Спасибо, — выдавил из себя Говоров и на ватных ногах стал спускаться по лестнице.

* * *

Кабинет губернатора Тиходонского края Косачева был огромен — не меньше, чем у него же в бытность вторым секретарем обкома партии. Чтобы в годы социально-экономических и политических пертурбаций сохранить должностной уровень, все привилегии и огромный кабинет, потребовалась самая малость — переприсягнуть в августе девяносто первого ломающему партийную вертикаль власти президенту России. Первый секретарь обкома Яшков оказался менее гибким, а потому получил инфаркт и быстро скончался, не попользовавшись демократическими достижениями нового времени. А Косачев быстро оценил преимущества демократии: у него появился особняк в Сочи, три дополнительные квартиры, новенький «Мерседес», дача… Вал материальных ценностей сыпался, как в былые времена выговоры, им не было конца, а открывающиеся перспективы кружили голову и немного пугали. И вдруг свершились события, которые поставили все это под угрозу, как будто пьяный тракторист выехал на трассу, по которой со скоростью сто пятьдесят километров в час летел он на своем замечательном «Мерседесе» цвета мокрый асфальт. И вот шикарный лимузин превратился в груду обломков, а сам он, немощный и искалеченный, лежит в кювете. Ну, что делать с этим трактористом?