Джек в Австралии. Рассказы - [38]

— Том, Том! — кричал Ленни. — Мне страшно! Страшно двух покойников! Я боюсь, Том!

— Они ничего тебе не сделают, голубчик, — сказала одна из теток. — Не бойся, пойдем к маме.

— Нет, нет! — испуганно завопил Ленни и бросился в хижину Тима, где и проспал всю ночь.

Том и Джек, расставив по конюшням лошадей, пошли к себе в комнату и одетыми бросились на кровати. Джек не знал, как ему быть. Наконец, он решился сказать.

— Не унывай так, Том. Твой отец прожил свою жизнь, и у него остались вы, дети. Теперь мы должны жить, а потом настанет наш черед умереть.

С минуту длилось тупое молчание.

— На кой черт тогда все это? — спросил Том.

— Нет никакого «зачем» и «почему», — сказал Джек. — Па жил, и у него была своя жизнь. У тебя будет твоя, а у меня — моя. Такова жизнь.

— Какой тогда в этом смысл? — настаивал Том.

— Его нет ни в добре, ни в зле. Ты проживаешь свою жизнь, потому что она твоя и никто другой ее за тебя не проживет.

— А мне-то что от этого? — мрачно и грустно заявил Том. — Мне безразлично, живут люди или нет.

Джек стал шарить рукой в темноте.

— Дай мне, по крайней мере, твою руку, Том, — сказал он. — Ты живешь и я тоже. Давай, пожмем друг другу руки. — Он сжал ладонь Тома, но ответное пожатие было слабо и неубедительно. Тим принес им завтрак и сообщил, что Том необходим в доме, а Джеку нужно пойти с ним позаботиться насчет могилы.

Они запрягли старый охотничий тарантас и поехали, взяв с собою кирку и два заступа. День был чудесный. Земля успела просохнуть, и с запада дул знойный, пыльный ветер. Тарантас, покачиваясь, выехал из огороженной местности на какую-то заросшую дорожку и пересек речку — вернее густой ил, заменявший воду в это время года. Вдоль скалистого берега они добрались до одинокого, заброшенного кладбища, которого Джек никогда раньше не видел. Тим заливался слезами. Джек не мог копать. Поэтому он распряг лошадей и поставил перед ними ящик сечки. Тим перебросил кирку по направлению к маленькому серому памятнику и полез туда же с заступом сам. Они не знали, какой величины должна быть могила; поэтому Джек растянулся на земле, а Тим провел заступом линию вокруг него. Затем они с помощью веревки уравняли ее.

Почва была тверда, как цемент.

Тим копал и пыхтел, забыв даже свои причитания, но сцементированная земля не поддавалась его стараниям.

— Что нам делать? — спросил он, почесывая свою взмокшую голову. — Что нам, черт возьми, делать? Надо хоронить во вторник, надо. — И он поглядел на палящее солнце. — Надо выкопать ему семифутовую могилу, надо!

Он снова взялся за лопату. Затем подошли двое «рыжих», присланных им на помощь. Но работа была каторжная.

Джек отправился за динамитом, а Ракетт пришел с Ленни, который ни за что на свете не решился бы пропустить такое занятное зрелище.

Тим выжал, как губку, свои мокрые волосы. «Рыжие» в фуфайках стали пунцовыми, а сами фуфайки мокрыми и грязными.

С динамитом дело пошло веселее. Трах-трах! Затем кто-то выгреб весь мусор. Кто-то еще принес лестницу. Трах-трах! Взрыв казался колоссальным.

— Тьфу, пропасть! — воскликнул взволнованный Ленни. — Да вы моего старого деда на воздух взорвете, если будете так неосторожны. Только бы мне не увидеть его скелета!

Но дедушка Эллис спокойно почивал в соседней могиле. Ракетт поджег еще фитиль. Все отскочили. Бум-бум! Пуф! — взвился столб пыли.

* * *

Джек сделал все, чтобы избавиться от похорон; но почему-то Тим не отпустил его. Он был нужен ему, чтобы помочь обложить могилу дерном; больше нравственная поддержка, чем физическая помощь.

Оба спрятались под откосом. Наконец они заметили приближающуюся процессию. Казу Эллис правил первой упряжкой и грыз кончик хлыста. Рядом с ним, весь облаченный в черное, в роли декоративного статиста или подобно пугалу, восседал Иосия Дженкинс. За ними на покрытой черным сукном повозке стоял гроб бабушки и угрожающе покачивался. Джо Ло управлял другой охотничьей линейкой, превращенной в дроги; затем следовал семейный экипаж с мужчинами; шествие замыкалось маленькой группой, шедшей пешком. Лошади волновались, идя по плохой дороге. Было жарко, дул неприятный западный ветер. Лошади Казу отказывались переходить через реку. Он боялся, что они начнут брыкаться и уронят гроб. Пришли носильщики и понесли легкие останки бабушки через ил, к её последнему обиталищу. Остальная процессия тоже не подвигалась вперед.

Лошади Джо Ло испуганно метнулись в сторону. Казу схватил их под уздцы. Подошли другие носильщики, рослые, сильные мужчины, и подняли тяжелый гроб Па.

Наконец они перешли через реку. Для пешеходов набросали большие камни и ветки; все потели и жарились. Пастор — ярый спортсмен — одним прыжком перепрыгнул на другой берег; он держал молитвенник в руках, а его белая сутана развевалась по ветру. За ним Том, с деревянным, глупым лицом. За Томом Ленни, который от нервного волнения все время грыз орехи и плевался скорлупой. Джек глядел издалека с возвышенности. С каждой стороны могилы стояло по гробу. Некоторые из дядьев были в цилиндрах с крепом. Почти все были в черном. Бедный Ленни, — он был похож на маленькую черную ворону! Спортсмен-пастор усердно читал заупокойные молитвы, а потом затянул хорал.