Джек Ричер, или Заставь меня - [58]

– У этих телефонов есть голосовая почта? – спросил Ричер.

Женщина громко повторила вопрос, но не для него, сообразил Ричер, а для мужа, который находился в задней части аптеки.

– Нет, – крикнул он.

– Нет, – повторила женщина.

– Такой же телефон покупал у вас мой друг. Питер Маккенн. Вы его знаете?

– Мы знаем Питера Маккенна? – громко спросила женщина.

– Нет, – крикнул старик.

– Нет, – повторила женщина.

– А его сына Майкла?

– Мы знаем его сына Майкла?

– Нет.

– Нет.

– Ладно, – сказал Ричер, вытащил из кармана банкноты в десять и пять долларов и заплатил за телефон.

Женщина быстро и аккуратно отсчитала ему сдачу мелочью. Они остановились на тротуаре возле аптеки и попытались снять упаковку с телефона, но задача оказалась совсем непростой. В конце концов, Ричеру надоело возиться, и он просто разорвал пакет пополам. Положив зарядное устройство в карман, протянул телефон Чан. Она осмотрела его и включила. Загорелся дисплей – маленький, мутный и черно-белый. На нем высветился собственный номер телефона. Код 501 и семь цифр. Кроме того, на дисплее имелась иконка, показывавшая, что аккумулятор заряжен наполовину – на фабрике, не до конца. Сама иконка напоминала фонарик, плотный с одной стороны и пустой с другой.

– Попробуй еще раз позвонить Маккенну. Может, на этот раз он ответит. Может быть, узнает родственную душу.

Кнопка громкой связи отсутствовала. Только не за тринадцать долларов. Чан набрала номер, и они стояли щека к щеке и слушали: она правым ухом, он – левым. Длинные гудки. Снова и снова. Бесконечно. Все, как и раньше. Ни ответа, ни голосовой почты.

Как верный, ничего не понимающий спаниель.

Чан отключила связь.

– Что теперь? – спросила она. – Будем искать на территории, превышающей Милуоки?

– Я драматизировал, чтобы произвести впечатление. Милуоки больше тридцати шести кварталов. Это очень симпатичное место.

И тут Ричер остановился.

– Что такое? – спросила Чан.

– Ничего, – ответил Джек.

Он собрался сказать: нам нужно будет съездить туда когда-нибудь.

– Ладно, давай поищем на территории немного меньшей, чем Милуоки, – предложила Чан.

– Пары кварталов будет достаточно. Если мы двинемся в нужном направлении. Речь идет о человеке, который ужасно выглядит из-за того, что совсем не следит за собой. Вероятно, он плохо питается, возможно, у него бессонница. Скорее всего, он не ходит к врачу, поэтому у него нет прописанных лекарств. И он наверняка не бродит между полками, отыскивая самые лучше витамины. Аптеки находятся вне его радара. У него нет любимой. Все они для него одинаковые. Поэтому у него не было никаких особых причин покупать телефон именно в этой аптеке. Почему же он так поступил? Ответ очевиден: он проходит мимо нее дважды в день – по пути в библиотеку и обратно. Как еще он мог ее заметить? У них на витрине выставлен одинокий пыльный телефон. Значит, мы можем сделать вывод, что его путь домой лежит в этом направлении. Выходит из библиотеки, сворачивает налево и идет мимо аптеки.

– И куда потом?

– Это очень симпатичный район. Очевидно, здесь хорошие дома. Однако Маккенн стыдится своего жилья. Что у нас получается? Ты видишь место, которого следовало бы стыдиться?

– Я не Маккенн.

– Вот именно. Все относительно. Старик в комнате волонтеров похож на генерального директора в отставке или что-то вроде того; не сомневаюсь, что он местный и живет в собственном доме. Практически невозможно носить такие рубашки, если ты не живешь в доме. Подобные вещи неразрывно связаны. Практически необходимое условие. Вероятно, роскошный особняк на какой-нибудь тенистой улице. Вот почему, если все относительно, Маккенн живет не в доме. Но и не в квартире. Квартиры являются допустимой альтернативой собственному дому. В некотором смысле они даже лучше. Вне всякого сомнения, тут нечего стыдиться. Значит, Маккенн живет не в доме и не в нормальной квартире.

– Например, в разрушенном доме, – предположила Чан, – в старом особняке на какой-нибудь не самой тенистой улице, поделенном на отдельные комнаты. И если он и не готовит на электрической плитке, то близок к этому. А в таких вещах совсем не хочется признаваться другому человеку – в особенности если он живет в собственном особняке. Возможно, похожем, но не пришедшем в негодность. Тот же архитектор, тот же план. Однако для его улицы не наступили тяжелые времена. Такие вещи мужчине пережить нелегко.

– Да, примерно так я и представляю себе ситуацию, – сказал Ричер. – Приблизительно. Может быть, дело вовсе не в том, что он мужчина. Но через два или три квартала в этом направлении мы должны найти пару улиц с рядами полуразрушенных или обветшалых домов с дюжиной звонков на каждой двери и табличками с фамилиями. И, если нам повезет, мы обнаружим, что одна из фамилий принадлежит Маккенну.

* * *

Они обнаружили множество фамилий и множество табличек и звонков, улиц было не две, а четыре, к тому же оказавшихся очень длинными. Первые две сворачивали через два квартала направо и налево от проспекта, на котором находилась библиотека, третья и четвертая – после следующего квартала. Малоэтажные дома, примостившиеся между более высокими зданиями, находились там с самого начала, а не были построены позднее. Однако выглядели они вполне прилично. В водостоках нет мусора, под ногами не хрустят использованные шприцы, стены не украшают граффити, нигде не видно следов гниения и разложения. Никаких явных признаков нищеты и несчастья. Но каким-то непостижимым и жестоким образом окружающие дома делали их совсем непритязательными. Возможно, из-за отсутствия деревьев, или сырости в подвалах, или большого количества кондиционеров в окнах. Может быть, здесь не так дул ветер. Может быть, много лет назад бедная вдова разделила свой дом, чтобы свести концы с концами, и через некоторое время ее примеру последовали соседи. Репутация – очень тонкая вещь.