Джек Ричер, или Я уйду завтра - [133]

Он целую секунду смотрел на меня, но его лицо ничего не выражало. Потом вышел в коридор, и больше я его никогда не видел.

Тереза Ли вернулась через два часа. Она принесла с собой пакет с покупками и сказала, что больница хочет, чтобы я освободил палату, поэтому нью-йоркская полиция сняла для меня номер в отеле. Она купила для меня одежду. Тереза Ли показала, что в пакете. Ботинки, носки, джинсы, трусы и рубашка – все того же размера, что и сожженное медиками. Ботинки, носки, джинсы и трусы меня вполне устроили. Но рубашка из мягкого выношенного белого хлопка показалась странной и какой-то пушистой. Я решил, что буду выглядеть в ней как мой дед. Или старатель в Калифорнии 1849 года.

– Спасибо, – сказал я.

Тереза рассказала мне, что все остальные погружены в решение математической задачи. Они долго спорили о маршруте, по которому Сьюзан добиралась от автострады до тоннеля. Местные жители срезают углы по обычным улицам, не обращая внимания на дорожные знаки.

– Сьюзан не была местной, – сказал я.

Тереза Ли согласилась. Она считала, что Сьюзан должна была ехать, ориентируясь по дорожным указателям.

– Они не найдут фотографию, ты же знаешь, – сказала она.

– Ты так думаешь? – спросил я.

– Ну, они наверняка отыщут флешку и скажут, что она не читается, что ее переехали, или повредили, или испортили, или на ней не оказалось ничего существенного.

Я не ответил.

– Можешь не сомневаться, – сказала она. – Я знаю политиков, и я знаю правительство.

Мы немного помолчали.

– Что ты чувствуешь по поводу Лили Хос?

– Пожалуй, я жалею, что подошел к Сьюзан в поезде. Мне следовало подождать еще пару остановок.

– Я ошиблась, – сказала Тереза Ли. – Она бы не сумела это пережить.

– Напротив, – возразил я. – У нее в машине был носок?

Ли вспомнила о списке, сделанном ФБР, и кивнула.

– Да, – сказала она.

– Представь себе, что Сьюзан собиралась сделать. Она жила в кошмаре, но не знала, насколько это серьезно. Она не могла заставить себя поверить, что все настолько плохо, как она подозревала. Возможно, она рассчитывала, что происходящее с ней – отвратительная шутка или пустые угрозы. Или блеф. Однако она сомневалась. Она оделась так, словно шла на работу, – черные брюки, белая блузка. Сьюзан ехала в большой плохой город, где ее ждала неизвестность. Она самостоятельная женщина, живущая в Вирджинии, много лет работает с военными. Поэтому она берет с собой пистолет. Наверное, он все еще лежит в носке – именно так она хранила его в шкафу. Сьюзан кладет его в сумку и заранее звонит Хосам, или они сами с ней связались. Они ничего не хотят слушать – Сьюзан столкнулась с фанатиками и иностранцами. Они не понимают. Они думают, что пробка – это нечто вроде собака-съела-мое-домашнее-задание.

– А в полночь она получает от них фотографию.

– И тогда Сьюзан меняется. Дело в том, что она оказалась в ловушке времени. Она застряла в пробке и не могла оттуда уйти, не могла обратиться в полицию. Ей приходится сидеть в машине и думать, но выбора нет. И тогда она принимает решение отомстить за сына. Она придумывает план. Вытаскивает пистолет из носка, смотрит на него. Потом видит брошенную на заднем сиденье старую черную куртку. Может быть, она пролежала там с зимы. Сьюзан хочет, чтобы ее одежда была темной, и надевает куртку. Наконец движение возобновляется, и она едет в Нью-Йорк.

– А как же список?

– Сьюзан была абсолютно нормальной. Может быть, когда человек планирует убийство, у него возникают такие же чувства, как при подготовке к самоубийству. Сьюзан занимало именно это: она поднималась на плато, но еще до него не добралась. Я слишком рано ее потревожил. Поэтому она ушла, выбрала другой путь. Быть может, к Пятьдесят девятой улице она была бы готова.

– И все же хорошо, что она не участвовала в схватке.

– Может быть, она бы добилась успеха. Лиля ждала, что Сьюзан вытащит флешку из сумки или из кармана. На ее стороне был элемент неожиданности.

– Однако у Сьюзан был пистолет с шестью патронами. На двадцать два человека.

Я кивнул.

– Она бы наверняка погибла. Но оставалась надежда, что Сьюзан умерла бы, отомстив за смерть сына.

На следующий день Тереза Ли навестила меня в отеле. Она рассказала, что Сэнсому удалось вычислить участок автострады в половину мили длиной и полицейские из Джерси огородили его оранжевыми барьерами. Через три часа поисков они нашли сотовый телефон Сьюзан. Через секунду, в четырех футах от него, обнаружили флешку. По ней проехала машина и раздавила ее. Информацию извлечь не удалось.

На следующий день я покинул Нью-Йорк и направился на юг. Большую часть следующих двух недель я потратил на то, чтобы понять, что было на той фотографии. У меня возникло несколько предположений, часть связанных с техническим нарушением законов шариата, в других играли роль домашние животные. Возможные сценарии того, что происходило в Коренгале, перемежались с воспоминаниями об ударе, который я нанес в лицо Лили Хос. Прямой левой, треск ломающихся костей, хруст хрящей под моим кулаком. Изуродованное лицо. Отвратительный эпизод повторялся снова и снова. Я и сам не знал почему. Ведь сначала я порезал ее ножом, а потом задушил, но эти действия почти стерлись из моей памяти. Возможно, мое подсознание против того, чтобы бить женщин по лицу. И где здесь логика?