Джек Ричер, или Сплошные проблемы и неприятности - [60]

– У них было много работы? У вас у самого много работы?

– Как у однорукого оклейщика обоев.

– Вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Эзари Махмуд?

– Нет. А кто он такой?

– Мы не знаем. Но мы полагаем, что он находится где-то здесь под вымышленным именем.

– Здесь?

– В Вегасе. Вы можете проверить регистрацию в отеле?

– Естественно, я могу ее проверить в нашем отеле. И могу позвонить коллегам.

– Попробуйте Эндрю Макбрайда и Энтони Мэтьюса.

– Тонко.

Диксон спросила:

– Как вы узнаете, что карточный игрок жульничает?

– Он начинает выигрывать, – ответил Райт.

– Но люди должны выигрывать.

– Они выигрывают столько, сколько мы позволяем. Если получается больше, значит, они жульничают. Это вопрос статистики. Числа не лгут.

В разговор вступил О’Доннел:

– У Санчеса был лист бумаги с написанным на нем числом. Шестьдесят пять миллионов долларов. Сто тысяч долларов, взятых шестьсот пятьдесят раз, за период в четыре месяца, если уж быть точным.

– И что с того?

– Вам знакомы эти цифры?

– В каком качестве?

– Как сумма похищенного.

– Сколько это получается за год? Почти двести миллионов?

– Сто девяносто пять, – ответил Ричер.

– Такое возможно, – сказал Райт. – Мы стараемся держать потери на уровне ниже восьми процентов. Это что-то вроде производственного задания. Мы теряем более двухсот миллионов в год. Но потерять двести миллионов на одной афере – это маловероятно. Разве что речь идет о чем-то принципиально новом. В таком случае наши потери в восемь процентов летят к дьяволу. И тогда ваши слова вызывают у меня серьезную тревогу.

– Это вызвало тревогу у Ороско и Санчеса, – кивнул Ричер. – Мы думаем, что именно это их и погубило.

– Это было бы очень серьезное дело, – сказал Райт. – Шестьдесят пять миллионов за четыре месяца? Для этого придется покупать крупье, распорядителей и людей из системы безопасности. Вмешиваться в работу камер и стирать записи. И заставлять молчать кассиров. Масштаб подобной аферы огромен.

– Однако такое могло произойти.

– Так почему же ко мне не пришла полиция?

– Мы их опережаем.

– Полицию Лас-Вегаса? Или Совет директоров?

Ричер покачал головой.

– Наши парни погибли на территории округа Лос-Анджелеса. Ими занимается полиция округа Лос-Анджелес.

– И вы их опережаете? Что это значит?

Ричер не ответил. Райт на мгновение замер, потом внимательно посмотрел каждому из них в лицо. Сначала Нигли, потом Диксон, О’Доннелу и Ричеру.

– Подождите, – произнес он. – Ничего не говорите. Армия? Вы из отряда спецрасследований. Вы служили вместе с ними. Они постоянно об этом вспоминали.

– Значит, вы должны понимать наш интерес. Вы работаете с людьми, – сказал Ричер.

– Вы сообщите мне, если что-нибудь узнаете?

– В обмен на вашу помощь.

– Есть одна девушка, – сказал Райт. – Она работает в одном жутком баре с грилем, рядом с тем местом, где раньше была Ривьера. Она в близких отношениях с Санчесом.

– Его подруга?

– Не совсем. Возможно, когда-то они и были любовниками. Но у них теплые отношения. Она должна знать больше меня.

Глава 44

Райт вернулся к работе, а Ричер выяснил у портье, где находится Ривьера. Ему объяснили, что нужно вернуться к дешевому концу Стрипа. Они пошли пешком. Ночь выдалась теплой. Над далеким горизонтом, над смогом и уличными фонарями загорелись звезды. На тротуарах валялись цветные открытки, рекламирующие услуги проституток. Складывалось впечатление, что свободный рынок сбил цены до пятидесяти долларов. Впрочем, Ричер был уверен, что цена быстро увеличится, когда злополучный игрок приведет девушку в свой номер. Женщины на снимках были хорошенькими, но Ричер не сомневался, что они не имеют отношения к тем, кто здесь работает. Скорее всего, это фотографии невинных моделей, отдыхающих на пляжах Рио или Майами. Вегас – город обманов. Наверное, Санчес и Ороско были завалены работой. «Как однорукий оклейщик обоев», – сказал Райт, и Ричер был готов ему поверить.

Они поравнялись с баром, где продавалось дешевое пиво и работали плохие девчонки, а потом свернули направо, в лабиринт кривых улочек с одноэтажными домами желтовато-коричневатого цвета. Некоторые из них были мотелями, другие – бакалейными магазинами, ресторанами и барами. И у всех – одинаковые вывески на высоких шестах, под стеклом, с горизонтальным рядом черных наборных букв. Все буквы одинакового удлиненного шрифта, а потому отличить одно заведение от другого было затруднительно. В магазинах висела реклама содовой воды – предлагалось купить упаковку из шести бутылок за 1,99 доллара, мотели похвалялись кондиционерами, бассейнами и кабельным телевидением, рестораны предлагали шведский стол двадцать четыре часа в сутки. Бары приглашали посетить их в счастливые часы и получить скидку. Все эти заведения казались близнецами. Четверо членов отряда спецрасследований миновали пять или шесть таких баров, пока не увидели вывеску «Гриль».

Вывеска находилась перед небольшим домиком с оштукатуренными стенами, которому не помешало бы иметь побольше окон. Он не походил на бар. Здесь могло находиться все, что угодно: от клиники, где лечат венерические заболевания, до неформальной церкви. Однако стоило войти внутрь, как сразу становилось понятно, что вы в баре Вегаса. Здесь царили буйство красок и страшный шум. Пять сотен людей пили, кричали, смеялись, громко разговаривали. Пурпурные стены, красные скамьи. Ни одной прямой линии. Стойка бара имела S-образную форму. Один из хвостов S охватывал жаровню, в центре которой разместился фальшивый круглый камин. Роль пламени выполнял оранжевый шелк, приводимый в движение скрытым вентилятором, лоскутки ткани танцевали в лучах ярко-красного света. Вдоль стен шли кабинки, обитые плюшем. Все они были заняты. Повсюду стояли люди. Из скрытых динамиков доносилась громкая музыка. Официантки в коротеньких юбочках ловко сновали в толпе с высоко поднятыми подносами.