Джек на Луне - [38]

- Если ты так хочешь на меня впечатление произвести, то не надо больше. Ты уже произвел.

И иголки у меня со лба стряхнула.

Я лежу, одна щека зеленая, вторая, чувствую, уже красная, и говорю:

- Меня, кстати, Джек зовут.

[1] Festelavn – датский праздник для детей, когда они переодеваются в карнавальные костюмы, ходят по домам, поют песни и выпрашивают сладости.

Луна идет рысью

- Ты что, следил за мной?

Я оторвался от велика, который осматривал на предмет возможного ущерба, и наткнулся на подозрительный взгляд Лэрке.

- Следил?! Зачем? – состроил честную морду и глазами хлопаю, прямо птичка-наивняк.

- Это ты мне скажи, - убедившись, что мне не нужна помощь, девчонка полезла на свой драндулет. – Ты за мной от самого дома ехал. Думаешь, если зеленым намазался, то я тебя не узнаю?

Блин, вот облажался-то!

- А я тебя не заметил, - наклонился, типа тормоз проверить, чтоб она меня по глазам не спалила. – Просто мне тоже в эту сторону надо было. Совпадение.

- И на эту аллею тебе тоже надо было? – Лэрке махнула на уходящую в сосновый лесок тенистую дорожку.

- Ага, - говорю и тоже на велик лезу.

Повезло мне, прочный «Призрак» оказался. Все-таки качество - это вещь.

- Значит, ты на «Каштановую ферму» едешь?

Какая еще нафиг ферма?

- Здесь тупик, - Лэрке кивнула на спрятавшийся в кустах дорожный знак. – Эта дорога только к ферме ведет.

Мля, приплыли! Всю ночь гребли, а лодку отвязать забыли.

- Ага, - говорю, - вот туда-то мне и надо.

Лэрке нахмурилась, но оттолкнулась от земли и нажала на педали. Я быстро поравнялся с ней. Спина ныла от удара, но не зря же я акробатикой тут занимался?

- Ты что, ездишь верхом? – девчонка скосила на меня глаза, а я наскочил колесом на здоровенную шишку и чуть снова с велика не слетел. Блин, верховая езда! Конечно, вот почему на Лэрке эти узкие штаны и сапоги до колена. Любой дятел бы уже догадался, куда она собралась. Любой - только не шибко умный Джек.

- Нет, - пришлось мне признаться. – Но всегда хотелось. Просто мы раньше в городе жили, а сейчас сюда переехали, вот я и решил, что пора попробовать.

Во как я ловко вывернулся!

- Так ты в первый раз, - усмехнулась Лэрке и свернула на подъездную дорожку, ведущую к типичному для фермы вытянутому побеленному зданию с флангами подсобных строений. - А куда вы переехали? В какой дом?

Я назвал адрес и объяснил:

- Такой темно-серый, с башенкой.

Фыркнул из-под колеса гравий, камушки больно стрельнули по ноге. Я остановил велик и удивленно обернулся. Лэрке застыла посреди дорожки, на которой остался темный след от резкого торможения.

- Ты чего? – спросил я, чувствуя противный холодок под ложечкой. – Мы что, не туда приехали?

- Вы купили Стеклянный Замок?

- Замок? – я ухмыльнулся на пробу, но ее лицо осталось совершенно серьезным, даже сосредоточенным. – Вообще-то он каменный, но... Нет, мы его не купили. Мать вышла замуж за Люкке, - почему-то у меня язык не повернулся назвать Себастиана по имени при Лэрке. – Хозяина дома. Знаешь его?

Я боялся услышать ответ. На миг мне показалось, что девчонка в курсе всего насчет отчима. Что все тут в курсе - и старичок с таксой, и женщина, которая махала мне от фиалок, и даже почтальон, что приезжал на своем грузовичке каждое утро. Все все знают, но участвуют в общем заговоре молчания. Заговоре против чужаков на их маленьком острове Счастья, вроде меня и ма.

Лэрке покачала головой:

- Да так, видела пару раз, вот и все. А вы уже давно здесь?

- С середины июня.

- Ага.

Это многозначительное «ага» повисло между нами разделительным союзом. Вроде мы вместе, а вроде – каждый по свою от него сторону. Лэрке изучала меня так, будто должна была принять самое важное решение в своей жизни, а на моей морде значился неразборчивый, но необходимый совет.

- Ты точно хочешь научиться ездить верхом? – наконец спросила она испытующе.

- С детства мечтал, - я стукнул себя кулаком в грудь. – Лошадей обожаю.

Она вздохнула и потащила велик ко мне:

- Ладно. Тогда пойдем.

На Каштановой ферме было безлюдно. Только по огороженной площадке, которую Лэрке назвала манежем, трусила пара упитанных пони с детьми под присмотром инструктора, а родители висели на изгороди, обмахиваясь панамами. Дети в огромных черных шлемах походили на головастиков, родители – на разморенных жарой пестрых жаб.

- Туристы, - презрительно скривила губы моя провожатая.

Мы зашли в прохладу конюшни. Пахнуло навозом и сеном, глухо застучали копыта, из боксов повысовывались любопытные морды обитателей. На каждом стойле висела табличка с именем лошади и указанием ее породы. Лэрке остановилась перед боксом, на котором значилось: «Луна. Фьорд».

- Твоя? – спросил я, кивая на невысокую плотную лошадку удивительного серебристого цвета с темной гривой и хвостом.

- Ага, - девчонка ласково провела Луне по переносице, почесала широкий лоб. – Родители подарили на день рождения. Мне тогда восемь исполнилось. Вот с тех пор мы и вместе.

Нормально, блин. Чего там подарили мне на восьмилетие? Хоть убей, не помню. Помню только, что обожрался мамиными домашними трюфелями – это она конфеты такие сделала. Обычно дома у нас шоколада не водилось, а тут две полки в холодильнике были им забиты. Вот я и не удержался и таскал с кухни потихоньку, таскал... Пока не заблевал праздничный стол и новое платье тети Светы. Пришлось вызывать скорую и делать промывание желудка. С тех пор я шоколадные конфеты долго обходил стороной. Особенно которые какао обсыпаны.