Джек на Луне - [29]

Я пересрался. Думаю, за что такие авансы? То есть, что мне за велик придется сделать, если у нас теперь не семья – а рыночные отношения? Напялил штаны, выполз во двор. Спасибо там, все дела. Оказалось, они с матерью давно задумали байк купить, а то школа в августе начнется, а мне до нее минут сорок пилить пешедралом. На велике же – минут десять езды.

- Хочешь попробовать? – Себастиан спустил блестящую новеньким лаком машину со стапелей. – Алюминиевая рама, 27 скоростей системы Деоре. Красавчик, а?

Еще бы я не хотел! Это вам не металлолом на колесах, который припер мне когда-то Бо. Я всегда подозревал, что первый мамин датский муж нашел ржавого мастодонта на свалке, хотя сказал, что купил, и вытряс из ма под это дело пятьсот крон.

Конечно, я и раньше на маунтинбайке сидел – мы с пацанами иногда «занимали» их, чисто покататься. Но на продажу никогда не тырили, не подумайте. Мы не румыны какие-нибудь. И все-таки, Себастиан был прав – этот велик действительно красавчик. Страшно даже думать, сколько отчим за него отвалил.

Короче, я взлетел в седло и сделал кружок по гравию, меняя передачи.

- Нравится? – засмеялась ма, прикрывая глаза от солнца рукой. – Можешь покататься до ужина. Только дома будь в шесть, ладно?

Весь в счастье я намылился со двора, но тут Себастиан меня тормознул. Оказалось, он и шлем к байку прикупил.

- Давай помогу тебе подтянуть по размеру, - отчим ловко отрегулировал лямки до нужной длины и защелкнул застежку под подбородком. У меня от его пальцев пупырки по всей коже, но пришлось стерпеть. – Не опаздывай, - подмигнул он мне и хлопнул по заду, когда я проезжал мимо.

Больше всего мне хотелось вообще никогда не возвращаться, но я знал, что меня тогда ждет. Кнут, так Себастиан сам сказал. Я колесил по округе, впервые обращая внимание, что в некоторые дома вернулась жизнь. Снова наткнулся на старичка с таксой. Жирная псина облаяла меня забавно тонким голоском. Женщина в деревянных башмаках полола фиалки за низким белым заборчиком. Увидев меня, она улыбнулась и помахала рукой. Потом я обогнал иссохшую старушку с палками, но без лыж – это называется скандинавская ходьба. Ее придумали, потому что зимой в Дании почти нет снега.

А потом я доехал до белого особняка и лестницы в вазонах. В этой части озера все было еще тихо, и я решил искупнуться. После дождя немного похолодало, но сегодня вот вышло солнышко, да и вода, по ходу, после недель жары остыть еще не успела. Я радостно сиганул с мостков головой вниз – глубина-то уже была проверенная. Плескался, гоняя уток, заплыл за камыши и нашел там лебединое гнездо. Еле унес ноги-руки от разъяренной мамаши-лебедя. Короче, оттягивался по полной. На пляже-то я в воду ходил только с матерью – боялся, что Себастиан мне в плавки залезет.

Короче, обсох я на мостках, стал одеваться, и тут слышу – музыка. Замер – одна нога в штанине, другая навесу. Думаю, все, снова глюк. Вроде как пианино, классика что ли? От дома с пригорка идет, по ходу, окно там где-то открыто. Это что значит, и туда хозяева нагрянули? А я тут плещусь у них на виду в наглую!

Ну, ширинку быстренько застегнул, велик схватил, на дорожку выволок – типа я просто мимо проезжаю. Тут музыка запнулась на мгновение, а потом последний кусочек снова повторился, и снова, прежде чем пойти дальше. До меня доперло, что это не диск, а играет кто-то в живую. Причем офигенно играет-то! У меня аж волоски на руках дыбом, хотя сюда, вниз, звуки доносятся едва слышно.

В общем, отъехал я для вида в сторону, в кустах велик спрятал и полез по холму вверх. Все равно там вокруг сада живая изгородь, меня заслоняет. Влез на косогор, спрятался за деревом, которое из изгороди торчало – здоровое такое, развесистое, старое. В дуплах, галочьих гнездах, грибах и все такое. Выглядываю – точно. На втором этаже окно открыто, ветерок из него прозрачную голубую занавеску вытрепал и раздувает. И музыка, как будто в такт: вверх и вниз, замерло, вверх и вниз.

Я вообще классику не уважал никогда, да и не знал ее толком. Потому определить, что играли, конечно, не мог. Но было это здорово и главное, понятно. Про жизнь было. Вот это – мой велик на дорожке, вот солнечные пятна под колеса летят, а если вверх посмотреть – то там яркая такая канитель в просветах веток. Закроешь глаза, и под веками - теплое оранжево-синее сверкание, в которое может закрутить, как в водоворот, так что даже страшно становится в животе. А потом открываешь их и, если еще в дерево не врезался, то весь мир такой контрастный, будто в нем яркость подкрутили. Вот такая это была музыка.

Я долго тогда ее слушал – невидимый пианист играл больше часа без перерыва. А потом на мобилку глянул – ёпт! Уже полвосьмого почти! В общем, вскочил на «Призрака» - это велик я так назвал, по марке – и дунул к дому. По пути понял, что забыл шлем на берегу, но возвращаться времени не было. Вдруг мне там Сева уже счетчик включил, и за каждую лишнюю минуту – оплеуха?

Короче, влетаю такой в дом, весь на измене. Мать с отчимом сидят, телек смотрят, все вроде мирно.

- Извините, - говорю, - такой офигенный велик, я на часы не посмотрел.