Джек и Фасолька - [21]

Глава 3

Не нужно уезжать далеко от Сограсс-Рива-Стейт-парк, чтобы понять, насколько важное место занимает молочное скотоводство в экономике Флориды. Ранчо Мак-Кинни находилось на расстоянии примерно двадцати миль от центра города и было одним из многих таких же ранчо, лежащих на пути к границе округа Де-Сото. Пограничная линия между двумя округами никак не помечена, даже не было обычного приветствия на щите: «Добро пожаловать в Де-Сото!» Но сразу становилось ясно, что вы въехали в истинно коровий край. Проезжая через Маканаву, единственный город по дороге в Ананбург, испытываешь такое ощущение, будто провалился сквозь географические и временные наслоения и оказался там, где совместились Техас, Миссисипи и Луизиана, где Крайний Юг неизвестно каким образом слился с Юго-Западом.

В Калузе местные диалекты были смесью говора туристов Среднего Запада, речи отрывистой, невыразительной, а иногда и грубой, с хорошим английским из Канады. Но здесь, в захолустье, доминировал чисто южный акцент. Здешние жители были похожи на тех, кого можно встретить на пыльных дорогах Джорджии. Мужчины повсюду носили фартуки, ботинки и соломенные шляпы, жевали табак и курили самодельные сигареты. Женщины носили хлопчатобумажные платья, которые моя мать называла «будничными». Придорожные рестораны в Маканаве отличались «домашней кухней», которая неизменно означала деревенскую ветчину с горошком, зеленую фасоль с салом, мамалыгу, зеленую капусту, пшеничный хлеб и жареную зубатку. Я не стал заходить в рестораны, предлагавшие обеды, а через дорогу от здания, в котором помещался суд, под вывеской с большой ложкой заказал гамбургер с жареной картошкой и холодное пиво. В половине третьего я отправился дальше.

Ананбург был расположен в сорока четырех милях от центра Калузы, но по сравнению с ней выглядел декорацией из старого кинофильма. Забытый Богом, выжженный солнцем город с широкой главной улицей, обсаженной вдоль тротуаров пальмами. Деревянные двухэтажные постройки казались временными передвижными сооружениями, которые будут разобраны и спрятаны до следующего раза, как только операторы отснимут сцены войны с индейцами. Это был центр района молочного скотоводства Флориды на Центральном Западе и родина чемпионатов Флориды по родео, которые проводились ежегодно в январе. Город был наводнен ковбоями. Они слонялись по грязным улицам, кривоногие, в ботинках с позвякивающими шпорами, в огромных соломенных шляпах, бросающих тень на коричневые лица, с самодельными сигаретами, прилипшими к потрескавшимся от солнца губам, у многих задние карманы обтягивающих выношенных джинсов оттопыривались засунутыми в них пинтовыми бутылками виски. Они называли друг друга «Клем», «Лук» или «Шорти» и хлопали по спине. Это была страна Чарли и Джефов, и мне было немного не по себе, пока я шел по главной улице, разыскивая Гарри Лумиса.

Деревянная вывеска адвокатской конторы состояла из надписи «Гарри Р. Лумис. Адвокат» и нарисованной в нижнем левом углу руки с растопыренными пальцами, которая указывала на небольшую деревянную лесенку, ведущую на второй этаж обшитого досками здания. Лестница была узкая, и многих ступенек либо вообще не существовало, либо они были сломаны, я поразился такой неряшливости Гарри Лумиса и подумал, что у него могут быть неприятности, если кто-нибудь из его клиентов упадет и сломает ногу на этом шатком сооружении. На втором этаже была только одна дверь, в верхней части которой на матовом стекле от руки черной краской было написано: «Гарри Р. Лумис». Я открыл дверь и вошел в маленькую приемную.

Эвери Берилл в том единственном телефонном разговоре сказал, что его адвокат работает в одиночку, «только он и девушка, отвечающая по телефону». «Девушке», сидящей за столом у входной двери, было за пятьдесят, примерно как Веронике Мак-Кинни, но на этом их сходство заканчивалось. Если Вероника была высокой, стройной блондинкой, то женщина, разглядывавшая меня через очки без оправы, была маленькой толстухой, с волосами тусклого серого цвета. Если Вероника носила повседневную молодежную одежду, эта женщина была одета в пошитый на заказ синий костюм в тонкую полоску, который сидел на ней так, будто был вытесан из каменной глыбы. Улыбка Вероники могла растопить лед, улыбка этой женщины искривляла ее рот так, будто она хотела выплюнуть в стакан свой десерт. У Вероники был голос немного резкий, с одышкой. Голос этой женщины, когда она наконец заговорила, можно сравнить с взрывом на секретном полигоне где-нибудь в Сибири.

— Кто вы? — прогремела она.

— Я адвокат Хоуп, — представился я. — Мистер Лумис ждет меня.

— О да, — сказала она и сморщила нос, как будто одно только упоминание моего имени напомнило ей запах разлагающейся на чердаке дохлой крысы. — Вы запоздали, садитесь, если хотите. Я скажу ему, что вы здесь.

Ее тон говорил, что если бы я принял предложение сесть, то сделал бы это на свой страх и риск. Единственный свободный стул в маленькой комнате, казалось, был вырезан из такого же мрачного дуба, как и ее лицо. Я предпочел стоять. Она сняла трубку и сообщила мистеру Лумису, что «адвокат из Калузы здесь». Еще несколько мгновений она прижимала трубку к уху, а затем швырнула ее на аппарат, как топор гильотины. Непроизвольно я сравнил этот прием с тем, как меня встретили на ранчо Мак-Кинни.