В эту ночь Чарли играет как никогда.
Мальчишка-слуга спрятался под фортепьяно.
(Этот мальчишка всегда знает свое место, отлично знает…)
И миссис Смитерс сегодня не до сна,
О нет, сегодня она не сомкнет глаз,
Ведь контрабас повторяет раз за разом:
Сколько поездов за окном, сколько бессонниц впереди…
Я скажу тебе, что такое джаз:
Словарь, вечно открытый на слове «виски»,
Две женщины,
Которые трахаются на рояле,
Подглядывающий старик,
Который с лукавым непониманием спрашивает:
А где же мой наконечник?
Вертикальный взгляд стремительно поднимается
От ступней твоих ног к голове,
Взгляд, обладающий скоростью поезда-экспресса,
Пересекающий твое тело прежде, чем ты это заметишь,
Ты идешь по полу сплошь из электрических глаз,
Ты идешь на высоте двадцати сантиметров от пола,
Сплошь состоящего из электрических глаз,
Ты чувствуешь, что в твоей голове устроили конные бега,
А под твоими ногами проходит подземка на Бруклин,
Конечная остановка – Rockaway-Parkway…
Поставить немного и выиграть немного или потерять сразу все,
Ждать возле телефона с таким черным корпусом,
Что чернее даже похоронного катафалка
Конторы ^Счастливый Углежог».
(Ждать твоего звонка, ты же понимаешь.)
Весь пол – в электрических глазах.
Клац-бум, с седьмого этажа упало фортепьяно,
И прямо на цветы миссис Смитерс,
Oh, Mrs. Smithers' flowers, Mrs. Smithers' poor flowers…
Ну да, и мы бы тоже посмеялись,
Потягивая ананасовый сок, мы тоже —
Если бы не знали,
Что миссис Смитерс
На дух не переносила цветы,
Охотно посмеялись бы, если бы не знали,
Что у миссис Смитерс не было цветов
И что у миссис Смитерс, которая покоится теперь под фортепьяно,
Был всего один цветок, да и тот —
На соломенной шляпке, в которой она всегда щеголяла,
Поскольку покойная миссис Смитерс была высокомерною кокеткой…
Oh, Mrs. Smithers' flowers, Mrs. Smithers' poor flowers…
