Джаз в Аляске - [25]

– Вот именно, Клара! Нет ничего лучше ножа, чтобы улучшить свой слух. Я бы даже больше ска-зад: слух таким образом заостряется, оттачивается, как карандаш…

– Конечно, а нарезать, Николас, надо ломтиками.

– Так мы до сих пор обсуждаем уши?

Боб послал их в жопу. Клара и Николас одновременно высунули языки, получилось нечто среднее между жестом непристойным и комичным. Клара подошла к проигрывателю и поставила пластинку Монка. Дождь снаружи уже прекратился. Теперь потрескивала игла, волочившая на своем пути частички пыли, захороненные в виниле.

– А если серьезно, Боб, – куда ты девал марихуану, которую я оставил рядом с проигрывателем?

– Какая еще марихуана? Ничего твоего я не брал. Знаешь, сколько часов я уже не курил?

– Вчера ночью я оставил там целую пригоршню, а сегодня ничего нет.

– Мне совершенно незачем тебе врать. Я не курил, серьезно.

Клара начала заводиться намного сильнее, чем было необходимо, допустимо, здраво, разумно. Слова – это как частички пыли, влекомые иголкой.

– Понятно. Значит, ее скурил филин, так получается?

Странное предположение. Боб несколько секунд разглядывал маленького филина. Да, он вполне мог скурить их марихуану. А как же иначе удавалось ему проводить без сна, с открытыми глазами, весь день и всю ночь? Это было чересчур, даже если речь идет о свинцовом филине. Однако позже Боб решил, что филин не виноват, хотя именно в глазах этой птицы таился ответ на вопрос об исчезновении травки. Маленькая свинцовая фигурка сурово смотрела на автопортрет Ван Гога, висевший на стене. Винсент давно запустил свою бороду, но даже в тени соломенной шляпы ему не удавалось спрятать глаза – красные, угрожающие глаза человека, который совсем недавно плакал, или чесал веки, или выкурил чужую марихуану.

Так это был ты, старый пройдоха.

Причуды охотника за автографами

В эту ночь Чарли играет как никогда.

Мальчишка-слуга спрятался под фортепьяно.

(Этот мальчишка всегда знает свое место, отлично знает…)

И миссис Смитерс сегодня не до сна,

О нет, сегодня она не сомкнет глаз,

Ведь контрабас повторяет раз за разом:

Сколько поездов за окном, сколько бессонниц впереди…

Я скажу тебе, что такое джаз:

Словарь, вечно открытый на слове «виски»,

Две женщины,

Которые трахаются на рояле,

Подглядывающий старик,

Который с лукавым непониманием спрашивает:

А где же мой наконечник?

Дорогие радиослушатели, простите, что обрываем песню на середине, однако мы должны сообщить вам печальную новость. Новость застала всех нас врасплох, мы просто поражены: Джон Леннон не увидит рассвета этой ночи. Марк Дэвид Чепмен, двадцатипятилетний молодой человек, поджидал певца у подъезда здания «Дакота», где у Леннона была квартира, – это возле Центрального парка в Нью-Йорке.

Чепмен окликнул его по фамилии: «Эй, мистер Леннон!» Певец направлялся к своему подъезду вместе со своей женой Йоко Оно; как только он обернулся, Чепмен выпустил в него пять пуль из револьвера калибра тридцать восемь миллиметров. Безумец, несчастный неудачник – вот самые мягкие слова, которыми мы можем характеризовать убийцу. Сейчас мы почти ничего больше не знаем о его жизни и образе мыслей. По сообщению некоторых источников, в тот же вечер, когда Джон Леннон направлялся в студию звукозаписи, молодой человек подошел к певцу и попросил расписаться на недавно выпущенной пластинке «Double Fantasy». «Люди заговаривают со мной на улице, просят автографы, но это меня не раздражает», – не раз признавался британский певец. Однако этот охотник за автографами дождался наступления ночи. Как передают в новостях, Марк Дэвид Чепмен – человек без профессии и без достатка… Тем временем в Ливерпуле безутешные горожане сотнями выбегают на улицы…

«Джон Леннон скончался вследствие ранений, вызванных попаданием пяти пуль калибра тридцать восемь миллиметров в грудь, левую руку и спину; безуспешными оказались все способы медицинского вмешательства – как переливания крови, так и настойчивые попытки восстановить кровообращение не принесли, к прискорбию, никаких положительных результатов», – заявил доктор Линн, возглавляющий нью-йоркский госпиталь Рузвельта. Полицейское управление, в свою очередь, подчеркнуло, что Чепмен был битломаном и обладал крайне беспокойным характером; прозвучало даже слово «Маньяк». Этот неуравновешенный молодой человек не имел постоянного трудоустройства и в последнее время работал в самых различных местах. В свои двадцать пять лет он женат вторым браком, как сообщают информационные агентства. Хотя новые сведения прибывают сплошным потоком, на этот час это почти все, что известно об убийце. Мы можем только добавить, что он десять раз был осужден за различные преступления и по меньшей мере дважды пытался покончить жизнь самоубийством. Нам также удалось узнать, что в гостиной дома, где жил Чепмен, висит репродукция картины Сальвадора Дали, посвященной убийству Линкольна.

Преступник продолжал стоять рядом с телом Леннона, не пытаясь никуда скрыться. Как замечают непосредственные свидетели, Чепмен воспринимал совершенное им как будто со стороны, он был погружен в себя и смотрел на Йоко Оно, стоявшую на коленях над телом Леннона. Бросив револьвер на тротуар, убийца с поразительным спокойствием прикурил сигарету. В ответ на вопросы портье «Дакоты», «понимает ли он сам, что совершил», Чепмен ответил следующим образом: «Да, понимаю. Полагаю, что я убил мистера Леннона».