Джайн Зар. Буря Тишины - [70]

— Молодой король, ты избран, чтобы стать клинком. — Нафериут, один из трех Зловещих Мстителей, произнес эти слова спокойно, с уважением к случаю. — Крик Баньши призывает нас, война за Ультве грядет, появился враг, которого нужно убить. Воющий Баньши, готов ли ты проснуться?

Данаэш кивнул в знак согласия. Шестеро из тех, кто присутствовал, вышли вперед — каждый из них являлся самым давним адептом своего храма. Они провели молодого короля в комнату, примыкавшую к тронному залу Каэлы Менши Кхаина.

Данаэш почувствовал радостное волнение, когда они вошли в «Окровавленный путь», ведущий в святилище. Стены коридора были расписаны сценами битв Кхаина, что изображали Кроваворукого бога как разрушителя, мстителя, очистителя и в других аспектах, воплощенных в рядах эльдаров.

В конце концов воины достигли передней комнаты тронного зала аватара. Огромные бронзовые двери были закрыты, но из-под них пробивался красноватый свет.

Зловещая сила Кхаина теплом расходилась по телу и разуму молодого короля. Существо взывало к гневу, что пленил Данаэша на Пути воина, празднуя его кровавую жизнь.

Колдуны в мантиях и масках вошли вслед за экзархами. Прошедшие храмовую подготовку псайкеры также чувствовали притяжение Кхаина. С собой они принесли длинный красный плащ и золотую фибулу в форме кинжала. Они остановились перед Данаэшем, пока экзархи медленно снимали с него доспехи. С почтительными поклонами они передали снаряжение жрецам Кроваворукого. Обнаженный Данаэш взял фибулу-кинжал в левую руку.

Когда Кхаин убил эльдарского героя Эльданеша, кровь воина заключили в семь чаш. И хотя Кроваворукий бог сражался за то, чтобы вернуть жизненную энергию и дух своей жертвы, народ Эльданеша спас душу легенды и тем самым гарантировал долголетие эльдарскому народу. Один из колдунов принес грааль в память о злодеянии — Чашу Криеля.

Стоя позади молодого короля, один из экзархов взял фибулу и с ее помощью вырезал руну Зловещего Мстителя на левом плече Данаэша. Кожа и плоть легко разошлись перед острием заколдованного кинжала, и Данаэш почувствовал, как кровь побежала из раны, лаская его спину и бедро, прежде чем услышал, как жидкость закапала в Чашу Криеля.

Каждый экзарх по очереди брал фибулу-кинжал и вырезал свою собственную руну на плоти Данаэша, покрывая его кровоточащими метками.

Он стоял молча: боль для него была не чем-то реальным, а скорее воспоминанием, не связанным с надрезами на теле. Он завороженно глазел на двери, за которыми ожидал аватар. Прежде воин уже исполнял роль ноженосца и оттого знал, какая судьба ждала его за бронзовым порталом. Король не беспокоился, потому что грядущее станет апофеозом его существа — вершиной, к которой стремился каждый преданный воин Кхаина. Своей погибелью он вдохнет жизнь в смертное воплощение собственного бога.

Неся его камень души, колдунья медленно приблизилась и вставила самоцвет в ожерелье, которое она повесила на шею молодому королю. Вооружившись кинжалом-фибулой, она аккуратно вырезала руну аватара у него на лбу. Багровая жидкость заливала лицо экзарха, однако он не обращал внимания на пощипывание в глазах — его экстаз нарастал, комната постепенно исчезала, цвета пропадали, сменяясь на оттенки серого, а все звуки переходили в медленное пульсирующие биение.

После того как кинжал выполнил свое первое предназначение, с его помощью была сколота ткань плаща. Несмотря на то, что огромную накидку дважды обернули вокруг воина, будто тогу, она все еще была достаточно длинной, чтобы волочиться по полу. Плащ пропитался кровью из его ран, и красные нити потемнели от жизненной влаги.

Затем ему поднесли Плачущую Смерть — великое копье, известное как Суин Дэлла. Воин взял копье в правую руку, а наполненную его собственной кровью Чашу Криеля — в левую. Король собрал всю волю в кулак, пытаясь сохранять неподвижность, однако его конечности подрагивали от возбуждения.

Экзарх и колдунья одновременно запели жестокий гимн умиротворения, призывая дух Кхаина ответить им. Данаэш ощутил, как нечто хищное и темное промелькнуло в его душе, пробежало по окровавленным венам мира-корабля под его ногами в поисках короля.

Неподвижный, как статуя, Данаэш пребывал в ожидании, скованный струящейся по нему силой. Он вновь почувствовал биение огромного сердца — его собственный пульс грохотал в такт.

Очаг отворился, и огромные двери с грохотом распахнулись, выпуская наружу жар. Горячий воздух окатил Данаэша, омывая кожу и плоть благословениями Кроваворукого, отчего кровь воина взбурлила в венах, будто вода, пробившаяся из прорванной дамбы.

Свет от огня заполнил все вокруг и внутри него, не застлав лишь темную фигуру на троне в самом сердце пожара — тлеющий уголек, из которого вырывалось пламя.

Король услышал приказ в голове и зашагал вперед, не в силах сопротивляться, в то время как страх вырвался из мысленного хранилища, куда он был так давно заточен. Неотрывно глядя в лицо своему богу, экзарх испытывал невыразимый ужас. Потом двери захлопнулись за ним, отрезав все остальные звуки.

Глаза аватара открылись, и чернильные впадины поглотили воина. Железный рот создания искривился в жестокой улыбке.