Джакомо Мейербер - [2]
Эти аргументы Вагнера, положенные в основу его циничной и вместе с тем теоретически наивной антисемитской метафизики, в дальнейшем будут неоднократно использованы буржуазными критиками Запада. Мы встретим их у Вейнингера, Чемберлена и множества других, то в более усложненном, то в демонстративно оголенном виде. Их будут переадресовывать всем последующим композиторам-евреям - Малеру, Шенбергу - в целях откровенной антисемитской травли. Нечего и говорить, что в наши дни вагнеровские рассуждения о еврействе попали на сугубо-благоприятную почву в гитлеровской Германии и послужили "философским оправданием" гнуснейшей кампании против музыкантов не-арийского происхождения.
Возвратимся к Мейерберу. Так или иначе, в результате нападок Вагнера-и не только в антисемитской их части-историческая репутация Мейербера оказалась подмоченной основательно. Особенно постарались-после смерти самого байрейтского маэстро - фанатические вагнерианцы всех мастей, объявившие вагнеровскую музыкальную драму единственным достойным культурного европейца жанром театральной музыки. Опера же с их точки зрения являлась видом искусства, подлежащим окончательному упразднению; особенно же в лице итальянцев и Мейербера. И только, когда в послевоенное время окончательно рассеялся вагнерианский гипноз, мы получили возможность вновь объективно подойти к великим мастерам итальянской и французской оперы XIX в. В первую очередь был реабилитирован Верди; мы почитаем его одним из величайших гениев европейской музыкальной драматургии, в иных произведениях достигающим почти шекспировской мощи и выразительности.
Ныне наступает время пересмотреть ходячую точку зрения на Мейербера. Конечно, было бы обратной ошибкой поставить его наравне с Верди, Бизе или тем же Вагнером: Мейербер - композитор меньшего, но все же очень значительного масштаба. Мейербера упрекали при жизни, что с помощью щедро оплаченных реклам и клаки он создавал успех своим сочинениям. Но Мейербер давно умер, а "Гугеноты" вот уже скоро сто лет как не сходят с оперных сцен всего мира. Значит, дело не в сенсационном ажиотаже, а в действительно крупных достоинствах самой музыки, с честью выдержавшей испытание временем.
Все сказанное заставляет нас отнестись к оперному наследию Мейербера с самым пристальным вниманием.
II
ПРЕЖДЕ всего-какой национальной
культуре принадлежит Мейербер?
Уже современники затруднялись ответить на этот вопрос. Мейербер-типичный европейский космополит, как в быту, так и в творчестве. "В его музыке мелодика-итальянская, гармония - немецкая, а ритмика -французская", так исстари повелось аттестовать творческую продукцию Мейербера.
Жизненные условия крайне способствовали тому, чтобы композитор превратился в "гражданина Европы".
История музыки знает много трагических биографий. Назовем Моцарта, Бетховена, Шуберта, Шумана, Гуго Вольфа, Малера, Мусоргского, в известной мере-Вагнера. Среди этих имен Мейербер выступает баловнем судьбы, настоящим счастливцем.
Джакомо Мейербер (точное имя-Якоб Либман Беер; приставка Мейер была обусловлена получением богатою наследства от родственника, носившего эту фамилию) родился в 1791 г. (а не в 1794 г., как ошибочно полагают некоторые биографы) в семье крупного берлинского банкира. Семья культурная и бесспорно талантливая; один из братьев Джакомо - Вильгельм будущий видный астроном, другой - Михаэль рано умерший, одаренный драматург и поэт, автор "Парии" и трагедии "Струэнзе", к которой Мейербер впоследствии напишет великолепную музыку. Детям дается блестящее образование: к их услугам штат преподавателей - от иностранных языков до музыки. Джакомо быстро становится пианистом-вундеркиндом; девяти лет выступает в публичном концерте, играя Моцарта; среди его учителей-знаменитый Муцио Клементи; друг Гете дирижер Цельтер, ученый и педантичный музыкант; и, наконец, впоследствии, - образованнейший теоретик и оригинальный композитор новаторского толка, эксцентричный аббат Фоглер, в чьей школе в Дармштадте Мейербер встретился на ученической скамье с Карлом-Марией Вебером, будущим гениальным автором "Волшебного стрелка", "Эврианты^ и "Оберона".
Сам Мейербер-при всей живости темперамента-уже в школе обнаруживает характерные черты: он чудовищно трудолюбив и усидчив, он способен по целым неделям сидеть в шлафроке, не выходя из комнаты, погрузившись в штудирование партитур. Он изучает фугу и контрапункт, равно предан - несмотря на конфессиональные различия-церковной и светской музыке, сочиняет кантаты, и одна из них приносит ему первый крупный успех: это-лирическая рапсодия с благонамеренным названием "Бог и природа* (1811). Повидимому, и здесь, несмотря на ученость композиции, ему более всего удались эффектные декоративные моменты. Во всяком случае, современники отмечают, что "появление света, постепенное зарождение жизни в природе, нежную гармонию цветов, вообще всю поэзию природы он передал особенно удачно. Величаво - торжественно бушуют могучие волны моря, и раздаются грозные удары грома в его музыке. Очень ярко также передана сцена воскресения мертвых". Можно упомянуть еще о двух событиях этого периода. Одно из них, характеризующее Мейербера как своего рода "общественника",-сочинение патриотического псалма по поводу так называемого "освободительного" движения в Германии, направленного против Наполеона и французских завоевателей. Другое - встреча в Вене с Бетховеном на концерте, где исполнялась не слишком удачная симфоническая картина Бетховена "Битва при Виктории". Молодой Мейербер играл на барабане и - по отзыву самого рассерженного Бетховена-играл очень плохо: от волнения никак не мог вступить во время.
![Иллюстрированная история рок-музыки](/storage/book-covers/aa/aa4383b9c9b3e11af655ab55378c22b9dabbbe45.jpg)
Замечательная книга, рассказывающая о зарождении и появлении всей рок-культуры. С чего всё начиналось, и кто был движущей силой этого культурного феномена! 50-ые и 60-ые расписаны просто отлично, все очень коротко и ясно, практически нечего не пропущено. И ко всему прочему ещё и отменные фотографии!!!Вот только на 70-ых лучше остановиться, там ясно прослеживаются личные предпочтения автора…Но книгу нужно читать, особенно тем кто далеко не всё знает об этой музыке, но желает узнать (чтобы не было мнений что рок — это всякие там MTV-шные группы)
![Социология искусства](/storage/book-covers/1a/1ac445a753ff6eaca325a9e2c84ff391300ab3b7.jpg)
Хрестоматия является приложением к учебному пособию «Эстетика и теория искусства ХХ века». Структура хрестоматии состоит из трех разделов. Первый составлен из текстов, которые являются репрезентативными для традиционного в эстетической и теоретической мысли направления – философии искусства. Второй раздел представляет теоретические концепции искусства, возникшие в границах смежных с эстетикой и искусствознанием дисциплин. Для третьего раздела отобраны работы по теории искусства, позволяющие представить, как она развивалась не только в границах философии и эксплицитной эстетики, но и в границах искусствознания.Хрестоматия, как и учебное пособие под тем же названием, предназначена для студентов различных специальностей гуманитарного профиля.
![Биогаз для чайников](/storage/book-covers/12/1288fe3e15adebff09a4144aca195ca3a15d0e11.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![Нулевая степень письма](/storage/book-covers/db/db0d4853f84d3bbdebeb3550881fda4db6239a49.jpg)
Структурализм и постструктурализм — союзники или соперники? Каковы взаимосвязи между поэтикой русской формальной школы и новейшей структурной поэтикой? И в чем суть постструктуралистского «разрушения поэтики»? Почему, едва пережив стремительный взлет, французский структурализм испытал столь же стремительное увядание, уступив место философии и практике «децентрации»? И отчего Ролан Барт, в 60-е годы единодушно признанный главой сциентистской «новой критики», в следующем десятилетии прославился уже как мэтр антисциентистской «семиологии множественности»? Чем «структура» отличается от «произведения» и «произведение» — от «текста»? Почему произведение подавляет свой текст, а текст стремится вырваться из под власти произведения? Что такое постструктуралистская «множественность без истины»?Отвечая на эти вопросы, составитель обратился к «золотому веку» французской гуманитарии, включив в книгу классические работы Кл.
![Джоаккино Россини. Принц музыки](/storage/book-covers/3a/3a070e6c6a12ffce32bd18a83fcdb49bff67ebaf.jpg)
В книге подробно и увлекательно повествуется о детстве, юности и зрелости великого итальянского композитора, о его встречах со знаменитыми людьми, с которыми пересекался его жизненный путь, – императорами Францем I, Александром I, а также Меттернихом, Наполеоном, Бетховеном, Вагнером, Листом, Берлиозом, Вебером, Шопеном и другими, об истории создания мировых шедевров, таких как «Севильский цирюльник» и «Вильгельм Телль».
![Дизайн как он есть](/storage/book-covers/18/18d6033a7561d0cef944ea68f77e0e9d15b269ea.jpg)
Эта книга была впервые издана в 1970 году и давно превратилась в библиографическую редкость. В сегодняшних условиях текст приобрел новую актуальность, так как дизайн, маркетинг, брендинг прочно вошли в словарь российской практики. Понимание социальной природы дизайна стало тем более необходимым, что его технологии давно используются во всех видах проектных задач, если только в дело вовлечено множество людей. Людей, занятых разработкой программ и проектов, продвижением готовых продуктов, и прежде всего людей, постоянно оказывающихся в роли потребителей.Не изменив ни строчки в прежнем тексте, автор дополнил его комментариями, написанными с сегодняшней позиции, и заключительной главой, вкратце характеризующей метаморфозы проектной деятельности за целое поколение, миновавшее с первого издания первой российской монографии о дизайне.This book was first published in 1970 and has long ago become a bibliographical rarity.