Dyxless. Повесть о ненастоящем человеке - [25]

В воде отражаемся я и стоящий сзади и чуть выше меня мальчик. От мяча расходится очередной круг на воде, и в тот момент, когда рябь пробегает по моему отражению, создается интересный визуальный эффект. Отражение искажается волнами. Таким образом, что мужчина в деловом костюме сменяется мальчиком в спортивных штанах. И так происходит несколько раз, подобно переливающимся картинкам на календариках времен нашего детства. Несколько раз мое отражение плавно перетекает в изображение этого мальчугана. Я поворачиваюсь и смотрю на паренька, который это тоже заметил и широко улыбается. Видимо, ему кайфово. Потом я перевожу свой взгляд на Юлю, которая тоже спустилась и смотрит на воду теплым взглядом, исполненным нежности и грусти одновременно. И мне в этот момент становится слегка не по себе, будто кто-то шкряба-ет горло изнутри. Мальчик берет мяч, говорит «спасибо» и уходит. Мы поднимаемся наверх и идем по аллее, не обсуждая тему сменяющихся картинок. Как будто не хотим чего-то нарушить. Хотя поле для фантазий разного рода более чем обширное. И в какой-то момент я, сам того не замечая, беру ее за руку. Мы останавливаемся как вкопанные, она прижимается ко мне и тихо говорит:

— Мне сегодня очень хорошо. Мне очень хорошо с тобой…

И я хочу ей сказать, что так хорошо мне еще никогда не было и что я готов бродить с ней часами вокруг Патриарших или каких-нибудь других прудов, что мне хочется звонить ей каждое утро, а еще лучше — с ней просыпаться. И у меня слишком сухо во рту, и, вместо того чтобы озвучить свои переживания, я говорю:

— Сегодня просто потрясающий день…

Потом мы гуляем по улицам, я слушаю ее рассказы про подружку, у которой две собаки, про то, как она потерялась в парке Горького, когда была маленькой, про старое советское кино и прочую ерунду, от которой мне становится тепло и спокойно. Я смотрю на нее, улыбаюсь, иногда вставляю свои комментарии, и мне совершенно не хочется расставаться с ней сегодня. Но потом звонит Вадим, и я понимаю, что пора выезжать. Мы прощаемся, и я еще долго смотрю ей вслед. Она оборачивается и машет мне рукой, прежде чем скрыться за поворотом, а я думаю о том, что у нее потрясающие длинные ноги, что она чуть выше меня ростом и что я уже начинаю по ней скучать.

И кажется, что тепло исходит от асфальта, стен и крыш домов, от прохожих и пробегающих собак. И мне кажется, что все улыбаются друг другу, и я также улыбаюсь всем. И когда я почти подхожу к своей машине, московское небо разражается вдруг теплым ливнем. Я задираю голову и смотрю в небо. И я ловлю капли дождя, вода бежит по моему лицу, рукам. Я закуриваю и прикрываю огонек сигареты от капель ладонью, как это делают мальчишки-хулиганы из фильмов про послевоенное время. И когда от дождя уже сильно намок мой пиджак, я сажусь в машину и набираю ее номер:

— Юля, дождь начался, ты уже в машине?

— Ага.

Я открываю окно и выставляю телефон на улицу.

— Слышишь капли?

— Ага.

— Юленька, мы слышим одни и те же капли, здорово?

— Здорово, я сейчас поймала себя на мысли, что тоже хочу тебе позвонить и сказать про дождь. Глупо, да?

— He-а. Здорово. Мы сегодня очень хорошо погуляли. Удивительно.

— Мне так хорошо…

— Просто сегодня особенный, прекрасный день. Ну ладно, я поехал. Я еще позвоню.

— Пока. Будь, пожалуйста, аккуратнее.

— Буду. Обязательно буду…

Я сижу в машине на Мясницкой, перед входом в клуб. Подъезжает Вадим.

Мы проходим под козырек, спускаемся по ступенькам и попадаем в само помещение. У стен лежат половые доски, различные стройматериалы, кресла или диваны, затянутые полиэтиленом, стены подготовлены к облицовке, а проломы в них подразумевают переходы в другие залы. У задней стены стоят стол в псевдобарочном стиле и кожаное кресло с высокой спинкой, в котором, положив на стол ноги, сидит Саша, Мишкин партнер, и смотрит в ноутбук. Он совершенно абстрагирован от обстановки, и на его лице та же мимика, какая была бы, сиди он в пентхаусе на Манхэттене, а не в недостроенном клубе. Мишка лежит на распакованном белом диване и листает «Буржуазный журнал». Под диваном стопка разного рода глянца, типа «Меню удовольствий», «GQ» и «Vogue». К единственной готовой розетке подключена большая кофе-машина. Никаких факсов и телефонов, именно кофе-машина. В общем, интерьер говорит о том, что сидящие здесь люди не ждут особо важных звонков и новостей. Все новости они создают сами.

— Привет, — говорю я, — мы таки добрались.

— Хай, кофе будете? — поворачивает к нам голову Саша. Из-за того, что он жует печенье, фраза звучит как «Фай, фофе вуви-те?», что сразу создает ощущение домашней обстановки.

Печенье лежит на столе в блюде из светло-голубого стекла, такого же, как и кофейные чашки. Оно выглядит особенно стильно посреди этого бардака. Саша ловит мой взгляд и говорит извиняющимся тоном:

— Я не люблю есть на говне, — и пожимает плечами.

Саша у нас эстет такой, что мама не горюй.

— Эстет, у тебя WiFi работает? — встает с дивана Мишка. — Привет, садитесь на диван, или, хотите, я кресла распакую? Только получили из Италии.

— Нет, Миш, спасибо, — говорит Вадим и плюхается на диван.

— А у вас тут еще и WiFi будет? — спрашиваю я.