Дюймовочка крупного калибра - [15]

Вот и с Антоном хотелось быть той, которая «дыша духами и туманами», а вовсе не бетонным фундаментом, на котором будет построен крепкий уютный дом. То есть, конечно, и фундаментом быть хотелось, это даже было бы легче, но Серафима боялась, что Антону больше импонируют хрупкие томные создания, рядом с которыми так просто чувствовать себя сильным и мужественным. В тени Симы мужчины терялись, как опята в тени раскидистой ели. Логика подсказывала, что противоположный пол предпочитает доминировать. А подоминируй тут – под елью.

Антон был открыт и бесхитростен, как банный таз – весь на виду. Никаких намеков, никакого обмана, все по-мужски прямолинейно и честно.

– Поехали ко мне, – он протянул Серафиме лилии, которые она терпеть не могла, и крепко взял за талию.

Охранник на вахте чуть не выпал из будки, зачарованно наблюдая эту волнительную сцену.

– Ой, – попыталась покраснеть Серафима. – Как-то неловко.

Покраснеть не получалось категорически. Ей просто хотелось немедленно отгородиться от всего мира, оставшись наедине с Антоном, а «поехали ко мне» подходило для этого идеально.

– Мы же взрослые люди и знаем, чего хотим, – он не улыбался, не шутил, а просто внимательно смотрел на трепыхавшуюся Симу. Трепыхалась она, надо сказать, аккуратно, чтобы не сшибить кавалера как кеглю. Любая королевна, долго просидевшая в башне в ожидании женихов, отлично знает: сопротивление должно быть умеренным, иначе рыцарь может с перепугу ускакать на белом коне, даже не попытавшись добиться взаимности.

– Я так сразу не могу, – держала марку Сима, до одурения боясь перегнуть с демонстрацией приличий.

– Так сразу и не получится. Пока доедем, пока то-се, – рассудительно заметил Антон. – Тем более – пробки.

– Ну да… Пробки, – покорно кивнула Сима. – А ты что, на машине?

– Да, – Антон подталкивал ее к серебристому джипу.

– А вчера почему без машины был?

– В ремонт отдавал. Ну давай, лапа моя, садись.

Серафима молча и осторожно упиралась, стыдливо пряча глаза и рефлексируя про себя:

«Тоже мне – центнер кокетства. Черт с ней, с романтикой. Кому она нужна-то? Только время тянуть. Все правильно. Так даже проще».

На следующий день она пришла на работу окончательно обновленной. В биополя Серафима не верила, но практика показывала, что нечто такое у человека все же имеется. Мужчины неожиданно начали обращать на нее внимание, да еще как. Самое смешное, что теперь это было ни к чему ни для самооценки, ни для физиологии.

Первым стал вчерашний охранник.

– Доброе утро, – протянул он, приветливо улыбаясь. – Бомбу на себе не несем?

– Как обычно – полкило тротила, – корявенько пошутила Серафима, опешив от неожиданности. Обычно на вахте ей лишь кивали.

– Может, обыскать? – игриво дернул бровью страж.

Конечно, Сима могла ответить так, что он не только больше не делал бы попыток заигрывать, а вовсе перестал бы здороваться, но в эту ночь часть комплексов облетела с нее, как шелуха со старой луковицы. Поэтому и реакция на внешние раздражители стала менее ершистой.

Неопределенно хмыкнув и тоже дернув бровью, Серафима проплыла через проходную в сторону рабочего места. Физически ощущая горячий взгляд охранника, она поднималась по лестнице, повиливая бедрами. К последней ступени амплитуда размаха бедра стала уже опасной для окружающих. Позади медленно шуршал кто-то из сотрудников. Скорее всего, мужчина, так как вместо цокота каблуков доносился лишь звук тяжелых шагов и сосредоточенное сопение. Резко обернувшись, Сима аж отшатнулась: с блудливой улыбкой на лице ее преследовал не кто иной, как шеф.

– Ядреная ты девка, Разуваева, – поделился наблюдениями Бобриков.

– Да что вы говорите, – вежливо проблеяла в ответ Серафима. – То есть… спасибо.

– А пока не за что, – о чем-то задумавшись, отрезал Виктор Николаевич.

Побоявшись, что за этой фразой может последовать конкретизация сомнительного словечка «пока», Сима припустила по коридору, перестав вилять задом и подобравшись. Соблазнение шефа не входило в ее планы. Одно дело – внимание сотрудников, которое могло бы польстить самолюбию, и другое – планы босса, которые могли привести к потере рабочего места в случае несовпадения целей.

У операторской терся Хрящиков.

– Здравствуй…те, – проблеял Вова. – Отлично выглядишь… те.

– И ты ничего. – Сима протиснулась мимо, пробормотав в сердцах: – То густо, то пусто.

Самодовольство смешивалось с тревожным ожиданием. Слишком много вокруг нее сконцентрировалось флюидов, привлекавших мужчин, как свежая коровья лепешка – мух.

По коридору неотвратимо надвигался шеф. На его жеваной физиономии проступала печать созревшей и оформившейся мысли. Бобриков плотоядно ухмылялся.

«Ужас, – тоскливо поняла Сима. – Вот оно – женское счастье. Нету – плохо, а привалило – не отбрыкаешься теперь!»

– Вот, – Хрящиков на мгновение прижался и сунул ей в руку что-то продолговатое. Серафима отпрянула, вдруг заподозрив, что спит и вся эта дичь ей снится. Хорошо бы, чтобы сон начинался с событий сегодняшнего утра и Антон оказался явью. Еще был шанс, что сотрудники сговорились.

Смущенный Хрящиков с топотом унесся на лестницу, оставив в Симиной руке шоколадный батончик. У Вовиной мамы явно были неправильные представления о том, чем можно соблазнить современную девушку.