Дюнас и его записки. Захудалый городок - [8]

Жези от радости рассмеялась и тоже захлопала.

– Браво! Позвольте поздравить эту очаровательную синьорину с ее блистательным выступлением в нашем представлении! Это настоящее рождение юного дарования! – с восторгом, аплодируя, воскликнул юноша, а потом взял в руки шляпу и продолжил:

– Грация, синьоры! Грация, синьорины! Благодарим вас, уважаемые зрители, за великодушный прием театра и высокую оценку нашего скромного таланта! Мы будем признательны не только за аплодисменты, но еще и за маленькие, зато звонкие монеты!

Юноша пошел в толпу. Благодарные зрители кричали: «Браво!» и бросали в его шляпу монетки. Артист, улыбаясь, уважительно кланялся и почтительно благодарил зрителей: «Грация!».

И тут он подошел к Жези. Впервые увидев его так близко, она почувствовала, будто давно с ним знакома. Его обаяние, добрые глаза и улыбка чем-то напомнили Жези ее отца. Она приветливо улыбнулась, хотела положить в шляпу артиста монетку и уже протянула было руку. Но он вежливо убрал в сторону шляпу и сказал:

– О нет, только не вы! Для меня одно присутствие на нашем представлении такой прекрасной синьорины, как вы, уже само по себе вознаграждение.

Потом он, словно жонглер, красивым жестом быстро опустил руку в свою шляпу, вытащил из нее букетик цветов и преподнес Жези. Публика, отметив благородный поступок юноши, бурно рукоплескала артисту за фокус с появлением цветов и за внимание к синьорине.

– Ну и парень! Молодец! – закричали зрители.

– Вы, уважаемая синьорина, могли бы стать украшением любого итальянского театра и играть в представлениях самые лучшие роли! Приглашаю вас поехать с нами в Рим. Вы станете примой, звездой нашей труппы. О вас вскоре будет говорить вся Италия! – громко сказал юноша.

Публика восприняла его предложение как очередной благородный комплимент юной девушке и дружно зааплодировала.

– Соглашайся, Жези! Ты прославишь своим талантом наш маленький рыбацкий поселок во всей Италии! – крикнул кто-то из толпы.

Жези от такого большого внимания к себе смущенно улыбалась, глядя на окружавших ее зрителей, а потом в полголоса, опустив глаза, загадочно ответила: «Спасибо. Я подумаю!».

Публика с восторгом кричала: «Браво, Жези! Браво!»

– Наш театр уезжает завтра ранним утром, синьорина! – громко сказал ей на прощанье артист.

– А как вас звать, синьор? – спросила она юношу.

– Меня звать Марио, уважаемая синьорина, – кивнув головой, громко ответил он ей.

– Марио – очень красивое имя. Быть может, это имя принесет вам счастье и славу! – улыбаясь, на прощанье сказала она.

Зрители начали расходиться. Одна Жези стояла и завороженно наблюдала за Марио, пока он о чем-то весело разговаривал с окружившей его местной публикой и одновременно снимал полотенцем грим с лица, а потом снял с себя верхнюю одежду и стремглав побежал к морю, стремительно прыгнул в воду и долго с наслаждением, словно дельфин, плавал по волнам.

Жези не спала всю ночь. Ей казалось, что это и есть шанс, и может, даже единственный шанс изменить свою судьбу и начать жизнь сначала. Она долго мучилась сомнениями, пытаясь убедить себя в обратном и оставить все как есть, но потом решила, что пусть будет так, как будет, и под утро написала матери короткую записку:

«Дорогая мама! После гибели отца в нашей жизни все изменилось. У тебя теперь новая любовь, и я не осуждаю тебя за это. Спасибо тебе за все: за теплоту ко мне, за материнскую заботу и искреннюю любовь. Я не хочу больше быть обузой для тебя и собираюсь начать новую жизнь. Я уезжаю в Рим и напишу тебе письмо, как только смогу. Надеюсь, что вскоре ты обо мне услышишь и будешь потом гордиться мной!».

Вот так и началась у юной Жези ее новая, взрослая жизнь. За многие годы она объехала с бродячим театром всю Европу. Играла в десятках спектаклей. Ей восторженно рукоплескала публика на больших базарных площадях и широких улицах разных городов. Почитатели ее таланта дарили ей цветы. И она все надеялась, что наступит – вот-вот, совсем скоро – то время, когда, наконец, у театра будет свое настоящее театральное здание где-нибудь в центре Рима. И заживет она в достатке и счастливо в красивом и уютном доме недалеко от величественного Колизея. Но время шло, годы летели один за другим, а мечта так и осталась несбывшейся. Бродячий театр по-прежнему колесил летом и зимой по бесконечным дорогам, показывал свои бесхитростные представления, получая за них горсть мелких монет, которых хватало лишь на то, чтобы прокормить себя и лошадей. И вот теперь в поисках долгожданного счастья добрались они и до края земли.

Дорога в никуда

Марио, закутавшись в теплые одеяла, спал, лежа внутри повозки, а Жези безучастно сидела впереди на кучерском месте и клевала носом, держа в руках поводья. Усталая пожилая лошадь по имени Попо, опустив голову, уныло шагала по разбитой дороге. Повозка качалась, как маятник, из стороны в сторону, время от времени подпрыгивая на очередной рытвине. Встряхнувшись от толчка, Жези открыла глаза и увидела ту же печальную картину – хмурые тучи, моросящий дождь и бесконечные голые стволы проплывавших вдоль дороги деревьев. Жези поежилась от холода, достала из кармана мятый платок, прикрыла нос и громко чихнула.