Дюна: Пауль - [25]

— Они сопротивляются, командир Халлек, — совершенно хладнокровно ответил Энно. — Мы должны показать, что их сопротивление безнадежно, тогда они поймут, какие несчастья несет Муад’Диб тем, кто восстает против него.

Солдаты начали поджигать дома, жители которых осмеливались запирать двери и окна. Люди в таких домах сгорали заживо. Испытывая мучительное бессилие, Гурни слушал нечеловеческие крики жертв и видел зверства своего распоясавшегося воинства.

Гурни был взбешен. Ведь он сам тренировал и готовил этих солдат! К чему эта бессмысленная жестокость? Но если бы он попытался унять своих мерзавцев, то они могли обратиться и против него самого как еретика и предателя Муад’Диба.

В такой войне не было места кодексу рыцарской чести, неукоснительного соблюдения которого герцог Лето Атрейдес требовал от своих последователей. Как мог Пауль допустить все это?

Наконец вояки Гурни добрались до холма, на котором стояла вилла правителя. Лорд Колус укрепился в доме, выставив у всех дверей своих солдат. Этот небольшой отряд мог какое-то время оказывать сопротивление полчищу разъяренных фрименов, но долго ему было не продержаться. Наверное, это хорошо понимали и сами осажденные. Гурни поспешил взять на себя командование, чтобы предотвратить бессмысленные разрушения.

Защитники дома правителя не стреляли, заняв оборонительные позиции. Колус спустил свое знамя с красно-золотым гербом Дома и поднял белый флаг. Фримены радостно взвыли и бросились к забаррикадированному входу. Но никто не открыл им ворота, а взломать их фримены не сумели.

На балкон виллы вышел лорд Колус. Вечерело, пламя пожаров окрашивало небо в рыжий цвет, в воздух поднимались густые клубы черного дыма. Лицо аристократа покрывали глубокие морщины. Густые длинные седые волосы заплетены в косу. Правитель выглядел утомленным и расстроенным.

— Я готов капитулировать, но я никогда не сдамся животным. Вы истребляли невинных людей, подожгли их дома. За что? Вам никто не угрожал.

— Сдавайся, и мы прекратим сражаться, — крикнул Энно, улыбнувшись Гурни. Форма офицера болталась на его костлявом худом теле.

— Сдаться тебе? Тебе я не доверяю. Я сдамся лишь доблестному Гурни Халлеку. Я вижу его среди вас. Я требую условий капитуляции. Форму надо соблюдать!

Гурни вышел вперед, растолкав своих людей.

— Я Халлек, и я приму вашу капитуляцию. — Он обернулся к фрименам: — Формальности надо соблюдать. Прекратите кровопролитие. Победа уже наша. Потушите пожары!

— Старые имперские законы нам не указ! — огрызнулся Энно.

— Такова воля Муад’Диба.

«Пусть подумает на досуге!»

Гурни зашагал к воротам. Солдаты лорда Колуса разобрали заграждение и открыли дверь. Ветеран Атрейдесов вошел под арку входа. Стройный седовласый аристократ вышел ему навстречу.

Обойдя Гурни, фримены хлынули в дом, и их начальник ничего не смог поделать. Они ворвались в укрепленную виллу, связали сдавшихся гвардейцев и пожилого правителя. Лорд Колус не уронил достоинства, когда фримены уволокли его с собой.

На следующий день пожары погасли, город подчинился завоевателям. Фримены занимали жилища, выбирая их по своему желанию. Эти пустынные воины умели сражаться и разрушать, но не имели ни малейшего понятия о том, как управлять и восстанавливать.

Гурни провел бессонную ночь, глядя в грубый потолок случайного жилища и мучительно раздумывая что делать. Самое большее, чем он может помочь мирным жителям Галации — это как можно скорее увезти фрименов к месту следующей битвы. Оставить их здесь — значит, испортить все и навеки скомпрометировать дело джихада. Эта планета абсолютно безвредна для правительства Пауля. Она, кажется, вообще не собиралась сопротивляться…

Гурни вышел из дома на рассвете. Первое, что он увидел, была изрубленная кинжалами голова лорда Колуса, насаженная на кол, врытый в землю перед фасадом виллы. Лицо мертвого аристократа выражало скорее разочарование, чем страх. Навеки открытые глаза смотрели на мир, уже не принадлежавший ему.

Охваченный бешенством и отвращением Гурни, которого почему-то не удивило это зрелище, сжал кулаки, решительно шагнул вперед и еще раз посмотрел на мертвое лицо лорда Колуса.

— Прошу прощения, видит Бог, я не хотел этого. — Мысленно он произнес стих из Оранжевой Католической Библии «Кто хуже — лжец или тот глупец, который ему поверил?»

Он дал слово лорду Колусу, и тот поверил в честь Гурни Халлека. Гурни испытывал отвращение и к самому себе. «Не стоит искать себе оправданий. Не надо обелять свои поступки. Я командую этими солдатами. Я служу Паулю из Дома Атрейдесов».

Атрейдесы считали долг чести таким же обязывающим, каким фримены считали долг воды. Его лейтенант Энно опозорил свой полк и своего командира. Он сделал Гурни лжецом. «Я должен ответить за это».

В первых же сражениях джихада он видел упорную слепую ярость фрименов. Отбросив все общепринятые кодексы ведения войны, они рвались вперед к каким-то смутным целям, ведомые прежде всего жаждой крови и разрушения. Как дикие салусанские быки они растаптывали любого противника. Самые ярые сторонники Пауля были не способны думать. Единственным объяснением их действий было: «Так угодно Муад’Дибу». Пытаться их остановить — это то же самое, что пытаться остановить движущиеся песчаные дюны во время бури…