Дюна: Дом Харконненов - [17]

— Мне будет печально видеть, как ты уезжаешь, Дункан, — сказал Лето. — Восемь лет — это такой долгий срок… Дункан выпрямился и бесстрашно посмотрел в глаза Лето.

— Но когда я вернусь, мой герцог, то смогу во всех смыслах лучше служить вам. Я буду еще молод, и никто не посмеет угрожать вам.

— О, они все равно будут мне угрожать, не впадай в ошибку, Дункан.

Молодой человек помолчал, потом жестко улыбнулся.

— В таком случае, это будет не моя, а их ошибка. Он взял с тарелки ломтик параданской дыни, откусил кусок желтой мякоти и вытер солоноватый сок, потекший по подбородку.

— Мне будет не хватать этих дынь. Казарменная пища не идет с ними ни в какое сравнение.

Он порезал ломоть на более мелкие порции. Каменные стены столовой, где они сидели, были увиты побегами бугенвиллии, но на дворе стояла зима и на деревьях не было листьев. Однако, обманутые необычно теплой погодой — предвестницей весны, — на ветвях уже начали набухать почки. Лето удовлетворенно вздохнул.

— Не видел во всей бескрайней империи более благодатного места, чем Каладан ранней весной.

— Гьеди Первая точно не такое место. — В голосе Дункана появились горькие нотки, ему было тяжело видеть, каким довольным и расслабленным выглядел Лето. — Мы должны быть в полной готовности, мой герцог, и не позволять себе ни малейшей слабости. Никогда не забывайте о застарелой вражде между Атрейдесами и Харконненами.

— Сейчас ты говоришь, как Туфир. — Лето отправил в рот пригоршню рисового пудинга. — Я уверен, что нет на службе Атрейдесов более преданного человека, чем ты, Дункан. Но я боюсь, что за восемь лет отсутствия на Каладане ты превратишься в чудовище. Каким ты окажешься, когда вернешься?

Гордость полыхнула в серо-зеленых глазах молодого человека.

— Я буду Оружейным Мастером Гиназа.

В течение бесконечно долгой секунды Лето думал об опасностях, которые подстерегали Дункана в академии. Почти треть студентов погибала во время обучения, но Айдахо только посмеивался над этой статистикой, говоря, что пережил гораздо худшие вещи, борясь с Харконненами. И он был прав.

— Я знаю, что ты добьешься успеха, — сказал Лето. Он почувствовал, как к горлу подступил непрошеный ком. Герцогу было грустно отпускать молодого человека на Гиназ. — Но никогда не должен ты забывать о сострадании. Не важно, чему ты научишься, ты не должен вернуться на Каладан, воображая, что ты лучше других людей.

— Этого не будет никогда, мой герцог. Лето опустил руку под стол, извлек оттуда длинный тонкий сверток и протянул его Дункану.

— Вот причина, по какой я пригласил тебя разделить со мной завтрак.

Удивленный Айдахо раскрыл упаковку и вытащил из нее украшенный чеканкой церемониальный меч. Молодой человек взялся за эфес.

— Меч старого герцога! Вы одалживаете его мне?

— Я отдаю его тебе, мой друг. Помнишь, как я застал тебя в оружейном зале после того, как мой отец погиб на арене? Ты взял со стены именно этот меч, правда, тогда он был размером с тебя, но теперь ты вырос, и он — твой.

Дункан молчал, не находя слов для выражения переполнявшей его благодарности.

Лето окинул Айдахо оценивающим взглядом.

— Я думаю, что отец, если бы остался жив и видел тебя сейчас, сам бы отдал тебе свой меч. Ты вырос, Дункан Айдахо, — и ты достоин герцогского меча.

— Доброе утро, — раздался веселый голос. Во двор вошел принц Ромбур Верниус, с заспанными глазами, но уже одетый. Рубин в кольце на правой руке принца горел ярко-красным пламенем. Сестра принца, Кайлея, шла рядом с братом, ее медно-рыжие волосы были схвачены на затылке золотой застежкой. Ромбур взглянул на меч, увидел слезы, готовые потечь из глаз Дункана.

— Что здесь происходит?

— Я вручил Дункану прощальный подарок. Ромбур свистнул.

— Неплохо для конюха.

— Возможно, подарок действительно слишком ценный, — сказал Айдахо, глядя в глаза Лето. Айдахо посмотрел на меч, потом вперил пылающий взгляд в Ромбура. — Я никогда больше не вернусь в конюшню, принц Верниус. Когда вы увидите меня в следующий раз, я буду Оружейным Мастером.

— Меч твой, Дункан, — твердо произнес Лето. — Мы не будем больше обсуждать этот вопрос.

— Как прикажете, мой герцог. — Дункан поклонился. — Прошу прощения, но мне надо собираться в дорогу.

Он повернулся и широким шагом пересек двор.

Ромбур и Кайлея сели за стол, где для них уже были приготовлены тарелки с едой. Кайлея улыбнулась Лето, но в улыбке не было обычной теплоты. Все прошедшие годы Кайлея и Лето ходили друг около друга словно на цыпочках, соблюдая некий романтический ритуал ухаживания, однако герцог не желал сближения, поглощенный своими политическими заботами. Он обязан жениться на дочери могущественного Великого Дома. Это убеждение буквально вбил в сына старый герцог. На Лето лежит огромная ответственность за судьбу народа Каладана. Они с Кайлеей только один раз взялись за руки. Лето даже ни разу не поцеловал девушку за все прошедшие годы.

Понизив голос, Кайлея сказала:

— Это меч твоего отца, Лето? Он же имеет невероятную ценность.

— Это только предмет, Кайлея. Для Дункана он значит гораздо больше, чем для меня. Мне не нужен меч, чтобы хранить память об отце.

Потом Лето обратил внимание на светлую щетину, которой заросли щеки Ромбура. Это делало молодого Верниуса больше похожим на рыбака, чем на принца.