Дюма - [170]
Кремль при луне, Царицыно, Коломенское, Измайлово, Воробьевы горы: «Каждый камень, каждый исторический крест получил от меня воздаяние должного или молитву». К Бородину Дюма приехал 7 августа, потом гостил в селе Ильинском, имении генерала А. К. Варженевского, был в Спасо-Бородинском монастыре (женском), где, как вспоминал литератор Илья Александрович Салов, общался с некими сестрами Шуваловыми, которые заявили, что Москву сжег Наполеон, и Дюма «чуть не кричал, доказывая, что Наполеон смог бы остановить французов от такой грубой и пошлой ошибки, так как гением своего ума не мог не предвидеть, что под руинами Москвы неминуемо должна была погибнуть и его слава, и его армия…». 10 августа обратно в Москву, 26-го Дюма встретился с Ростопчиной, 30-го обзавелся переводчиком, студентом Московского университета Калино, личность которого точно не установлена, хотя Буянов предпринял титанические усилия. Был Александр Иванович Калино, родился в 1835 году, окончил юридический факультет в 1862-м и сразу умер; свидетельств его общения с Дюма нет. Был Николай Владимирович Калино, родившийся в 1839 году, дальний родственник первого, в 1858-м зачисленный на первый курс физико-математического факультета: неясно, куда он потом делся, но переводчиком Дюма, видимо, был он, так как первый успел послужить в армии и Дюма, вероятно, упомянул бы об этом; кроме того, старший Калино был гуманитарием, а о своем Калино Дюма пишет как о юноше, интересовавшемся лишь цифрами: «Калино опускал голову, узнавал, сколько жителей в городе, на какой реке стоит, в скольких лье от Москвы, сколько домов сгорело в последнем пожаре, и сколько в городе церквей. Калино был рожден для статистических отчетов».
7 сентября с Нарышкиными поехали в Сергиеву лавру, потом в Вифанский монастырь, 9-го в село Елпатьево, имение Нарышкиных во Владимирской губернии. Из донесения: «Во время пребывания Дюма во Владимирской губернии ничего предосудительного за ним не замечено. Полковник Богданов». Предосудительны были только мысли: «Россия может прокормить в 60–80 раз большее число жителей, нежели она имеет. Но Россия останется малонаселенной и незаселенной, пока будет в силе закон, запрещающий иностранцам владеть землей…» В деревне нравилось, охотились, хотел еще задержаться, но, чтобы попасть на Нижегородскую ярмарку, надо было сесть на пароход в Твери 13 сентября. Отплыли — описывал каждую остановку, первое, что поразило, — село Троицкое-на-Нерли, «вольная деревня»: «Судя по внешнему виду, неоспоримый факт, что Троицкое-на-Нерли куда чище, богаче и более счастливо, чем каждая из рабских деревень, что я повидал». (До 1764 года Троицкое-на-Нерли принадлежало Переславскому Данилову монастырю, а с упразднением монастырских вотчин здесь поселились вольноотпущенные крестьяне помещицы Куманиной, потом село стало торговым центром.) Углич — тут, разумеется, о Годунове, Молога, Романов (Тутаев), Переславль-Залесский (Муане сошел на берег один, но Дюма его допросил и составил отчет об истории города), в Ярославле на пароход села княгиня Долгорукая, занимались Лермонтовым, прибыли в Нижний 23 сентября — ярмарка уже закрывалась. «Есть только одна возможность вообразить кишение, от которого шевелились речные берега, — вспомнить, что творится на улице Риволи в вечер фейерверка». У Дюма было письмо к Н. И. Брылкину, управляющему конторой пароходного общества «Меркурий», тот сказал, что гостя примет губернатор Муравьев.
«— Он из Муравьевых, которые вешают, или из Муравьевых, которые повешены? — спросил я, смеясь.
— Он из тех, которые повешены».
А. Н. Муравьев, осужденный по IV разряду дела о декабристах, был губернатором после возвращения из ссылки (с 1856 по 1861 год); при нем чиновником особых поручений состоял Иван Анненков, Дюма воспринял это как прекрасный сюрприз и не заметил, что Анненковы его терпеть не могут; там же встретил Н. Н. Карамзина, сына историка, пробыли три дня, дальше в сопровождении И. П. Грасса, служащего Брылкина, в Казань — пробыли неделю, жили у тамошнего управляющего «Меркурия», ярмарки, Кремль, университет, пили чай с ректором О. М. Ковалевским («Университет в Казани — как все университеты: библиотека в 27 000 томов, которых никто не читает; сто двадцать четыре студента, которые занимаются как только возможно меньше»), подарки, обеды, охота. В провинции люди были к Дюма куда доброжелательнее, он наивно хвалился, что почти не тратил денег: «В турне протяжением 4 тысячи лье я израсходовал за 10 месяцев, которые оно длилось, немногим более 12 тысяч франков, включая примерно 3 тысячи на покупки». Львов — Долгорукову, 21 октября: Дюма «в течение своего пребывания в Казани… не посещал никакого общества высшего круга… посещал дом полковника Жуковского, управляющего Казанскою комиссариатскою комиссией… и часто по целым дням пребывал в семействе подполковника инженеров путей сообщения Лан (начальник I отдела окружного правления путей сообщения Ф. И. Лан. —
