Дым отечества, или Краткая история табакокурения - [33]

). У нас многие начинали делать хорошие сигары, но иногда, лишь только фабрика распространилась, качество сигар понижалось от нерадения в их выделке. Иной фабрикант набирал деревенских мальчиков, почти детей, заставлял их скручивать сигарки и отпускал во внутренность России свежими, между тем как достоинства сигары состоят: первое, в качестве табака, второе, в свертывании сигарки и третье, в ее старости. Чем долее лежит сигарка, тем она лучше, и, напротив, как бы ни был хорош табак, но, если сигара свежа, она никуда не годится. Чтобы узнать, хороша ли сигара, сожмите ее между пальцами, и если она имеет упругость, то знак, что вылежалась. Хорошая сигара должна курить ровно, давать белую золу и докуриваться до конца. Настоящие любители не употребляют мундштуков для курения сигары, а курят из простых тросточек, хоть из русского тростника, или курят сигару au naturel, как она есть. Прежде думали, что сигара хороша, когда на ней есть пятна, но эти пятна легко сделать, побрызгав известковою водою. В Европе лучшие сигарки выделываются на небольших фабриках, где работников мало, следовательно, можно за ними присмотреть, и где сам хозяин — мастер своего дела; таких фабрик немного».

И вот, наконец, финал, вот ради чего столь длинное предисловие: «Случайно узнали мы одну из таких фабрик, на Невском проспекте, за Аничковым мостом, в доме П. Ф. Меняева, № 93. Хозяин этой фабрики, г-н Бернард (содержатель магазина разных товаров), знаток ремесла, и выделывает превосходные сигары из лучшего табаку, которые гораздо дешевле привозных. Это находка в Петербурге, где хорошие сигары чрезвычайно дороги. Решительно, вылежавшиеся сигары г. Бернарда ни в чем не уступают лучшим гамбургским; гаванские же сигары так дороги, что к ним нет и приступа людям небогатым!»

Первым хорошие сигары стал делать в Петербурге Яков Федорович Фаллер, но главным их производителем в первой половине XIX века был Василий Никитич Тулинов (1811–1854), фабрика которого находилась на Большой Мещанской улице, 10 (ныне ул. Плеханова). Тулинов производил сигар на 50 тысяч рублей в год.

В 1854–1855 годах, после смерти Тулинова, дом на Большой Мещанской был перестроен по проекту Густава Мартыновича Барча и Александра Иеронимовича Руска. Дом стал доходным и известен в истории Петербурга как «дом купца К. И. Глазунова».

К 1830-м годам в Петербурге выделывалось пять тысяч ящиков сигар. Если составить их вместе или, скажем, сложить друг на друга… Но нет, ни того ни другого никто не делал, и скорее всего содержимое одного ящика уничтожалось быстрее, чем к нему успевали приставить другой.

Неслинд, торговавший, как уже говорилось, в другом доме К. И. Глазунова, у Казанского моста, производил сигар, курительного и нюхательного табака в начале 1840-х годов до 4500 пудов в год на сумму в 300 000 рублей и был одним из самых заметных деятелей табачного промысла.

Из воспоминаний современника описываемых событий следует, что курили тогда не только в городе, но и на природе, ибо петербуржцу «необходимо проветривать свой дачный воздух знаменитым жуковским табаком, папиросами Спиглазова и сигарами Тулинова, по причине дороговизны иностранных» (кое-кто и из наших современников тоже, приехав на дачу, первым делом закуривает и тотчас произносит: «Какой свежий воздух!»).

Находившиеся в тени своих более знаменитых коллег, прочие фабриканты также помогали петербуржцам дымить и в помещении, и на улице. Ни о продукции, ни о местонахождении фабрик Колобова и Головкина мы ничего не знаем. Однако известно, что в 1830-е годы купец Семен Елисеевич Козлов держал табачную фабрику в доме № 2 по Канонерскому переулку (переименован в 1965 году в улицу Пасторова — героя Великой Отечественной войны), упирающемся в Екатерининский канал, который в ту пору назывался «канавой». Рекламируя свою продукцию, изготовленную из «лучшего американского табака», Козлов так и указывал: «Можно получать по канаве, между Никольским и Аларчиным мостами, в собственном доме под № 2».

В 1830-е—1840-е годы в Петербурге действовало и несколько трубочных фабрик, самая известная — фабрика Виттена (Петербургской части, 1-ro квартала, № 158; это по «полицейской нумерации», существовавшей в то время). На ней производилось до 23 тысяч глиняных трубок «на голландский манер» на 1200 рублей в год.

28 июня 1839 года в Петербург из Лугано (Швейцария) прибыл двадцатидевятилетний Джованни Реццонико (1809–1871). Будучи механиком по профессии, он привез с собой проект машины для производства нюхательного табака. В Лугано тогда было 12 табачных фабрик, и табачная промышленность переживала бум. Реццонико направил свои стопы в российскую столицу, чтобы проявить свои способности на российском рынке.

Через три месяца после приезда, 19 сентября, Реццонико вместе с двумя своими знакомыми швейцарцами, проживавшими в Петербурге, подал в Департамент мануфактур и внутренней торговли прошение о предоставлении ему патента на «машину для производства различных сортов нюхательного табака». 12 октября 1840 года разрешение было им получено.

Спустя три года, в 1843 году, на мельнице, где мололи табак, случился пожар. Но этим дело не кончилось. В 1845 году фабрика Реццонико сгорела дотла (уцелела лишь запатентованная машина). Тогда фабрика находилась на северной окраине города, на Выборгской стороне, «в пределах дачи графа Ланского». Реццонико перебрался в центр города и обосновался в «доме Александрова», в Литейной части, куда въехал с семьей и остатками имущества. Здесь он организовал новое табачное производство. На его фабрике работало не меньше двадцати пяти человек, а это по меркам того времени немало. На фабрике производили курительный и нюхательный табак и сигары.