Дыхание судьбы - [94]

В белом фартуке, повязанном вокруг талии, хозяйка с одинаковым усердием готовила еду и обслуживала зал с двумя длинными столами. Она отчитывала своих завсегдатаев хриплым прокуренным голосом. Вечером она иногда выпивала с теми, кому симпатизировала. И тогда ее щеки покрывались красной венозной сеткой, почти фиолетовые веки тяжелели, и она принималась петь какую-нибудь балладу, в которой всегда присутствовал мимолетный любовник, разбитая любовь или неверная женщина. Мужчины почтительно замолкали и поворачивали к ней свои лица, покоренные этим надтреснутым тембром, напоминавшим надломы их собственной жизни.

Она была некрасивой и старой, но Андреас тоже попал под ее странное обаяние. Когда он услышал ее пение в первый раз, то понял, что она из тех женщин, которые всегда будут держать мужчин в напряжении просто потому, что когда-то, давным-давно, всем сердцем полюбили одного из них и отдавали себя ему, не ожидая ничего взамен.

Андреас как раз наливал в бокал вина, когда в дверь вошел очередной клиент. Он сразу же узнал Матье Жирара и пожалел, что зал слишком маленький, чтобы можно было остаться незамеченным.

— Ну и ну, Вольф, что ты здесь делаешь? — воскликнул молодой человек.

Андреас пожал ему руку.

— Привет, дружище. Обедаю, как видишь.

— К тебе можно?

— Конечно.

Хозяйка позволяла клиентам садиться, где им хочется. Вместо отдельных столиков здесь имелось два длинных стола, покрытых клетчатыми скатертями, что создавало обманчивую атмосферу семейных трапез. Завсегдатаи бистро, как правило холостяки или одинокие люди, приходили сюда не только за горячей пищей, но и за воспоминаниями о давно ушедшем детстве.

— Малыш Матье! — воскликнула хозяйка, выплывая из кухни, держа в каждой руке по дымящейся тарелке. — Давненько тебя не было видно.

— Переезжай в Нанси и будешь видеть меня чаще, красотка! — весело ответил стеклодел.

— Я родилась в Меце, и у меня здесь заготовлено место на кладбище, ты прекрасно это знаешь. И никакой деревенский мальчишка вроде тебя никуда меня не переманит.

— Только не умирай, пока не накормишь меня! Я жутко голоден и пересек весь город, чтобы тебя увидеть.

Она дружески хлопнула его по плечу.

— Ты не будешь разочарован, дружок.

Матье удовлетворенно вздохнул и повернулся к Андреасу.

— Вот так сюрприз! Я думал, что ты вернулся в Германию.

— Выпьешь?

— С удовольствием, — ответил Матье, придвигая свой бокал. — Не задавайся, но в мастерской тебя не хватает. Симоне расстроился, когда ты уволился. Он надеялся, что ты поработаешь подольше, хотя бы год, как до войны.

Андреас пожал плечами.

— Я и так трудился там достаточно долго.

— Ну что ж… В любом случае это не мое дело. Вообще-то, Симоне больше расстроился из-за того, что ты уехал, не оставив адреса. Тебе пришло письмо. Он не знает, что с ним делать, и пока хранит у себя, — сообщил он, с жадностью поглощая хлеб, словно не ел несколько дней. — Тебе нужно за ним съездить. Вдруг там что-нибудь важное.

По спине Андреаса пробежал холодок. Он знал, что в письме не может быть хороших новостей. Ни Ханна, ни Лили не стали бы писать просто так. В своем последнем письме, пришедшем два месяца назад, сестра сухо сообщила ему, что в Кауфбойрене-Харте стекольные мастерские открываются одна за другой, так что ему пора бы вернуться. Он не ответил на это письмо. Разве он мог ей объяснить, что оставался в Лотарингии из-за женщины и никуда не уедет, пока не проживет до конца свою историю с ней?

Ханна не была фаталисткой. Она считала, что не всегда можно избежать неприятностей, но не пытаются им противиться только малодушные люди. Но Андреас не хотел избавляться от влечения к Ливии.

Он заметил, что Матье продолжает говорить.

— Что?

— Я говорю, если ты дашь мне свой адрес, я смогу переслать письмо, и тебе не придется ехать за ним.

— Конечно… Спасибо, — сказал Андреас, роясь в карманах в поисках карандаша.

Хозяйка поставила перед молодым человеком дежурное блюдо, и тот поблагодарил ее театральным поцелуем.

Андреас написал адрес своего отеля на обрывке газеты и протянул его Матье, который пообещал отправить письмо этим же вечером, как только вернется в Нанси. У Андреаса пропал аппетит, но он вежливо ждал, пока его приятель закончит свой обед, рассеянно слушая его болтовню. К счастью, Матье был словоохотлив и довольствовался несколькими кивками Андреаса в качестве ответов.

Ханна нуждалась в нем, он это чувствовал всем своим нутром. Ему придется вернуться. В любом случае, на что он мог надеяться, оставаясь в этом чужом городе без работы, ежедневно ожидая коротких, словно украденных, встреч с замужней женщиной? Ханна пришла бы в бешенство и ощутила бы себя оскорбленной, узнав, что ее брат стал заложником внебрачной связи. У Вольфов такое поведение считалось недопустимым. Он представил, как она стоит перед ним, уперев руки в бока, с укоризненным выражением лица.

И все же… Во рту появился горький привкус, и Андреас сдержал жест нетерпения. Да что они могли знать, все эти судьи, погрязшие в своих предрассудках, о той силе, которая неудержимо влечет мужчину к женщине, будоражит его ум и сердце и придает смысл его существованию?