Дьявольская альтернатива - [172]

Пресса настолько была поглощена наблюдением за Моабитом и аэропортом в Тегеле, что никто не заметил, как стройный, черный СР-71 пролетел в дальнем углу города над границей Восточной Германии с Западным Берлином и приземлился на главной взлетно-посадочной полосе в Гатове в три минуты восьмого утра. Его также сразу же отбуксировали в пустой ангар, где команда механиков, посланная с базы ВВС США в Темпельгофе, торопливо закрыла двери от любопытных глаз и приступила к работе. СР-71 выполнил свою задачу. Обрадованный полковник О'Салливан обнаружил себя в окружении соотечественников, вскоре ему предстояло возвращение в свои любимые Штаты.

Его пассажир вышел из ангара, где его приветствовал юный командир эскадрильи, поджидавший рядом с «лендровером».

– Мистер Монро?

– Да, – Монро показал свое удостоверение, которое офицер ВВС внимательно изучил.

– В клубе-столовой вас поджидают два джентльмена, сэр.

Два джентльмена могли бы, если бы их попросили об этом, предъявить доказательства того, что они – одни из гражданских служащих низшего ранга, прикомандированные к министерству обороны. Правда, ни тот, ни другой ни за что бы не признались, что занимались некой экспериментальной работой в уединенной лаборатории, и все найденное ими в процессе работы сразу же подпало под гриф «совершенно секретно».

Оба мужчины были опрятно одеты и держали в руках «атташе-кейсы». Один из них, в очках без оправы, был медиком – или, по крайней мере, был таковым до тех пор, пока ему не пришлось выбирать между своей новой профессией и клятвой Гиппократа. Второй был его помощником – в прошлом медбратом.

– У вас есть оборудование, о котором я просил? – сразу же взял быка за рога Монро.

Вместо ответа старший по должности открыл свой чемоданчик и вытащил оттуда плоскую коробку, не превышавшую по размеру коробку из-под сигар. Он открыл ее и показал Монро, что лежало в ней на подложке из ваты.

– Десять часов, – сказал он, – не более.

– В обрез, – заметил Монро.

«Нимрод» командования береговой обороны по-прежнему кружился на высоте 15 000 футов над «Фреей». Кроме наблюдения за танкером, в его задачу входило и отслеживание нефтяного пятна после сброса, произведенного в предыдущий полдень. Гигантское пятно все еще колыхалось на поверхности воды на значительном удалении от буксиров, предназначенных для распыления эмульгирующего состава, которым не дозволяли заходить в запретную зону вокруг «Фреи».

Пятно после сброса начало потихоньку дрейфовать на северо-восток от танкера к северному побережью Голландии со скоростью одного узда. Однако ночью пятно остановилось, так как наступил отлив и несколько усилился дувший в противоположном направлении ветер. Перед рассветом пятно вернулось, обогнуло «Фрею» и плескалось теперь к югу от нее, всего в двух милях от ее корпуса в направлении берегов Голландии и Бельгии.

На буксирах и судах противопожарной обороны, каждый из которых был загружен под завязку концентратом эмульгатора, призванные из лаборатории Уоррен Спрингс ученые молили бога, чтобы море оставалось спокойным, а ветер не усиливался, дав им возможность наконец начать работу. Внезапное изменение направления ветра, малейшее ухудшение погоды – и гигантское пятно могло разбиться на части, которые выплеснутся затем во время шторма на побережье Европы или Британских островов.

Метеорологи и в Англии и в Европе с опасением наблюдали за приближением холодного фронта, подступавшего из Датского пролива, который нес с собой прохладный воздух. Этот воздух должен был прогнать необычное для этого времени года тепло, а также, возможно, нес с собой ветер и дождь. Всего лишь сутки сильного ветра – и спокойное море покроется волнами, сделав невозможной борьбу с пятном. Экологи молили небо, чтобы приближавшийся холод принес с собой только сильный туман над морем.

На «Фрее», пока бесстрастные часы отсчитывали минуты, оставшиеся до восьми, нервы напряглись в еще большей степени. Эндрю Дрейк, возле которого теперь постоянно находились два вооруженных автоматами человека, – для предотвращения еще одного нападения со стороны норвежского капитана, – позволил Ларсену воспользоваться аптечкой и перебинтовать свою руку. Посерев от боли, капитан вытащил из вздувшегося мяса своей ладони те кусочки стекла и пластика, которые смог, после чего забинтовал ее и подвесил на перевязи, перекинутой через шею. Свобода наблюдал за ним из противоположного угла каюты, порез на его лбу прикрывал небольшой пластырь.

– Вы – смелый человек, Тор Ларсен, вынужден это признать, – сказал он. – Но ничего не изменилось. Я по-прежнему могу спустить всю нефть, которая есть на этом судне, до последнего остатка, использовав его собственные насосы; но военные корабли не дадут мне это сделать, – они откроют огонь и выполнят ту работу, которую должны были бы сделать заряды. Если немцы снова откажутся от своего обещания, именно это я и проделаю в девять часов.

Ровно в семь часов тридцать минут журналисты, собравшиеся вокруг тюрьмы Моабит, были вознаграждены за свое терпение: открылись выходившие на Кляйн Моабит-штрассе двойные ворота, и оттуда показался тупорылый нос бронированного фургона. Из окон расположенного напротив жилого дома фотографы сделали те снимки, которые смогли, – что, разумеется, их не удовлетворило; после чего кортеж автомобилей прессы двинулся в путь, собираясь следовать за фургоном, куда бы он ни поехал.