Дьявол за правым плечом - [7]

Маша ворчала, ныла, но работала, а также отвечала на эсэмэски, почитывала статьи на клео. ру и время от времени трепалась по телефону — делать все это одновременно она научилась за три года деятельности в рекламном бизнесе и за три года службы в газете. Но за окном стояла такая погода, что Маше все труднее было сосредоточиться на работе. Как же ей хотелось туда, в город, под солнышко, которого так не хватало зимой! Хотелось бродить по улицам, пока ноги не отвалятся, хотелось пить капучино в уличных кафе, есть шаурму на ходу, сидеть на бульварах, подставив лицо горячим весенним лучам… Маша тайком оглядела коллег — может, они все чувствуют себя тоже словно в клетке? Но нет — остальные были увлечены работой, оживленно обсуждали концепцию чего-то там по телефону, с умным видом составляли таблицы в «Экселе» или печатали очередную нетленку типа «Новые духи… тыры-пыры… от… тыры-пыры… предназначены для божественных, волнующих женщин, знающих себе цену, и отражают общую философию модного дома… тыры-пыры… — „люби себя, все остальное — суета“…

Маша не уставала удивляться тому, как, на первый взгляд, умные, образованные, в меру циничные, деловые, немного нахальные девушки в секунду преображаются — бледнеют, дрожат и срывающимся голоском спрашивают: «Ну, как?» — стоит коллегам заглянуть в их писанину. Единственное, за что ее ценила начальница, — за внятные тексты, иначе бы ее давно уволили. Тексты всегда нравились клиентам — самые психически здоровые (те, которые не делали вид, что тексты им обычно пишет Хелен Филдинг, а видео снимает Гай Ритчи) сияли от удовольствия, когда читали сочинения Маши, — а она еще и стыдилась, так как точно знала — чтобы все это написать, много ума не надо, надо просто отличать Толстого от Достоевского.

К счастью, к вечеру погода не испортилась. Маша быстро накатала пару текстов, внесла свои предложения и под шумок слиняла из офиса пораньше — в шесть, чтобы ухватить весну за хвост.

От Кузнецкого моста она спустилась на Тверскую, дошла до Пушкинской, свернула на Бронную, оттуда — на Патриаршие, а обратно двинулась по кольцу, на котором гудела многокилометровая пробка. Видимо, в организме москвички в четвертом колене происходили какие-то мутации — душный, пропахший бензином и соляркой городской воздух нимало ее не раздражал. Наоборот — за городом, на курортах, она даже скучала по городскому смогу, по шуму и дыму, и, в отличие от большинства разумных людей, вовсе не рвалась на природу, а при мысли о жизни в деревне у нее начиналась мигрень. То есть, с одной стороны, Маша любила бывать на дачах, любила купаться, любила запах лугов и полей, запах моря, но представить, что можно долго жить вне города, не могла.

Надышавшись полной грудью углекислого газа, Маша вернулась на Кузнецкий Мост, завела машину — к счастью, и черный «шестисотый», и серебристый «Ниссан» отчалили, и поехала в «Маккафе».

У нее было назначено свидание!

С милым и сексапильным актером. Актер был пока не очень известный, но как-то сыграл в одном сериале с Абдуловым — правда, в эпизоде, и главную роль в малоприметном фильме одного сильно маститого режиссера. Но Вася хорошо выглядел, классно одевался и все-таки был артист, а не какой-нибудь там нудный и закомплексованный компьютерный гений. Хотя с точки зрения чистого разума, компьютерный гений больше годился в бойфренды, чем малоизвестный актер: гений мог заработать много денег, компьютерщики редко изменяют своим девушкам (по крайней мере, с живыми людьми, а не с жесткими дисками), они домашние, спокойные, послушные…

Так вышло, что отношения у Маши с Васей начались как дружеские — у него тогда была девушка, а теперь девушки не стало, и Маша очень рассчитывала на это свидание. Пусть у нее немного лишнего веса… Стоп! Любая женщина найдет у себя лишний вес, так что хватит зацикливаться на недостатках! Конечно, у нее в последнее время что-то жуткое с кожей — сплошное раздражение, но если в целом…

Черт!

Маша старалась убедить в себя в том, что она ничем не хуже если не Анжелины Джоли, то уж хотя бы Киры Найтли, но чем ближе она оказывалась к «Маккафе», тем глупее себя чувствовала.

Ну с какой стати она решила, что модный Вася в модных джинсах от «Мориса и Франсуа Жербо» вдруг ни с того ни с сего решит, что она — именно та самая девушка, с которой он захочет провести не только сегодняшний вечер, но и ближайшие триста шестьдесят пять вечеров?

— Это невыносимо… — застонала Маша и вытерла потную ладошку о джинсы.

Ну почему она такая мямля? Почему в обществе симпатичных, обаятельных и более-менее успешных мужчин она ведет себя так, словно дала обет безбрачия? И почему в присутствии каких-нибудь безнадежных подонков становится уверенной в себе, остроумной и яркой женщиной, которая в полной мере осознает собственные сексуальность и привлекательность? А?!

Почему ей всюду мерещатся длинноногие шикарные девушки в развевающихся одеждах от «Кавальи», по сравнению с которыми она, Маша, — пустое место? Откуда это у нее?

Наконец Маша припарковала машину, медленно и с достоинством прошествовала до кафе, приняла непринужденный вид и вошла в первый зал. Там, развалившись на стуле, ее уже ждал Вася. Выглядел он отлично, и все девушки в кафе не оставили это без внимания. Все-таки Вася — актер, и уж что-что, а герои-любовники у него выходили отлично. Девушки не знали, что это всего лишь игра, и он в очередной раз прокатывает роль из «Трамвая „Желание“ — в „Трамвае“ Вася не играл вообще-то, но в жизни Стенли Ковальски у него выходил отменно — намного лучше, чем Рэтт Батлер. Вася сделал все, чтобы девицы от зависти попадали со стульев: вышел ей навстречу, распахнул объятия, прижал к себе Машу, расцеловал, некоторое время пристально смотрел ей в глаза… Это было эффектно — поверженные девицы немедленно принялись перешептываться.