Дьявол всегда здесь - [16]

Юрист еле заметно улыбнулся.

– В чем-то ты, наверное, прав. Но все-таки – тебе интересно? – Он поставил стакан на стол.

– Не пойму, к чему ты ведешь.

– Ну, я тоже, – сказал Данлэп, – но давай ты зайдешь на следующей неделе в контору и, может, мы об этом потолкуем. К тому времени я уже что-нибудь соображу.

Уиллард встал и осушил стакан:

– Посмотрим. Надо узнать, как там жена.

Данлэп показал на деньги, которые Уиллард положил на стол.

– Бери с собой. Похоже, они тебе не помешают.

– Нет, – сказал Уиллард, – они твои. Но я все еще жду чек.

Они продолжали молиться, проливать кровь на бревно и развешивать исковерканные, размазанные тушки с дороги. Уиллард все думал о разговоре с толстожопым землевладельцем. Прокрутил его в голове сто раз и понял: Данлэп, похоже, хочет, чтобы он убил черного или жену, а то и обоих. Он не мог представить, ради чего еще стоило бы переписать на него дом. Но не мог Уиллард и не удивиться, с чего Данлэп решил, что он на такое способен; на ум пришло только одно: юрист считает его за дурака и разводит. Он наверняка проследит, чтобы жилец оказался в тюрьме еще до того, как остынут тела. Недолгое время после разговора с Данлэпом Уиллард думал, что еще есть шанс исполнить мечту Шарлотты. Но дом никогда не будет принадлежать им. Теперь он это понимал.

Однажды в середине августа Шарлотта как будто бы взбодрилась, даже съела миску томатного супа «Кэмпбелл», и ее не стошнило. Тем вечером она захотела посидеть на крыльце – впервые за многие недели выбраться на свежий воздух. Уиллард принял ванну, постриг бороду и причесался, а Эрвин разогрел попкорн на плите. С запада повеяло прохладой. Они пили холодный «Севен-ап» и смотрели, как на небе медленно загораются звезды. Эрвин примостился на полу рядом с ее качалкой.

– Тяжкое было лето, да, Эрвин? – провела Шарлотта костлявой рукой по его темным волосам. Он был таким милым, добрым мальчиком. Она надеялась, Уиллард это поймет, когда ее не станет. Надо будет об этом поговорить, снова напомнила она себе. От лекарств память сделалась совсем дырявой.

– Но теперь тебе лучше, – сказал он. Положил еще пригоршню попкорна себе в рот. Не ел горячего уже несколько недель.

– Да, в кои-то веки хорошо себя чувствую, – улыбнулась она.

Наконец около полуночи она заснула в качалке, и Уиллард отнес ее в постель. Посреди ночи она проснулась и металась, пока рак проедал в ней еще одну дырку. Он сидел рядом до утра, а ее длинные ногти с каждой новой волной боли все глубже и глубже впивались ему в ладонь. Это был ее худший припадок.

– Не волнуйся, – повторял он. – Скоро все будет хорошо.

На следующее утро он несколько часов ездил по проселкам, искал в канавах новую жертву, но вернулся с пустыми руками. Днем поехал на скотобойню и, скрепя сердце, купил еще одного ягненка. Но даже он не мог не признать, что это не помогало. На пути из города, уже в скверном настроении, он проезжал мимо конторы Данлэпа. Все еще думал об этом сукином сыне, а потом внезапно дернул руль и встал посреди Западной авеню. Мимо проносились и гудели машины, но Уиллард их не слышал. Еще не испытано последнее средство. Как это ему раньше в голову не приходило?

– Я уже почти махнул на тебя рукой, – сказал Данлэп.

– Я был занят, – ответил Уиллард. – Слушай, если еще хочешь поговорить, может, встретимся у тебя в конторе сегодня в десять вечера? – Он стоял в телефонной будке в баре «Дасти» в паре кварталов к северу от конторы юриста. Судя по часам на стене, было почти пять. Он велел Эрвину сидеть в комнате с Шарлоттой, сказал, что может вернуться поздно. Положил мальчику циновку в изножье ее кровати.

– В десять? – спросил юрист.

– Раньше не доеду. Решай сам.

– Ладно. Тогда увидимся в десять.

Уиллард купил у бармена пинту виски и следующие пару часов катался по округе и слушал радио. Проезжал мимо «Деревянной ложки» перед закрытием, видел, как оттуда выходит какая-то тощая девчонка – с тем же кривоногим стариком поваром, который работал на гриле, еще когда Шарлотта обслуживала столики. Наверняка до сих пор не умеет приготовить приличный мясной рулет, подумал Уиллард. Остановился и заправился, потом двинул в бар «Текумсе» на другой стороне города. Сидя в баре, пропустил пару пива, смотрел, как парень в очках с толстыми линзами и в грязной желтой каске четыре раза подряд очистил бильярдный стол. Когда Уиллард выходил на гравийную стоянку, солнце начинало заходить за трубу бумажной фабрики.

В девять тридцать он сидел в пикапе на Второй улице, в квартале к востоку от конторы юриста. Через несколько минут он увидел, как Данлэп паркуется перед старым кирпичным зданием и заходит внутрь. Уиллард сделал круг, заехал в переулок, прижался к зданию. Перед тем как выйти из машины, несколько раз глубоко вдохнул. Залез за сиденье, достал молоток и засунул рукояткой в штаны, сверху натянул рубашку. Оглядел переулок, потом подошел к задней двери и постучал. Где-то через минуту юрист открыл. На нем были мятая синяя рубашка и мешковатые серые брюки на красных подтяжках. «Умно, что зашел сзади», – похвалил Данлэп. В руке у него был стакан виски, и, судя по красным глазам, выпил он уже немало. Поворачиваясь к столу, запнулся и перднул. «Прошу прощения», – пробормотал он перед тем, как Уиллард ударил его молотком в висок и в комнате раздался тошнотворный треск. Данлэп молча упал ничком, опрокинув шкаф. Стакан в руке разбился об пол. Уиллард нагнулся над телом и ударил еще раз. Когда убедился, что тот мертв, прислонился к стене и внимательно прислушался. По улице перед фасадом проехала пара машин, а потом – тишина.