Дядюшка Наполеон - [103]

Все присутствующие настолько перепугались, что Асадолла-мирзу никто не остановил, лишь отец мой расхохотался. К счастью, вмешательство Маш-Касема направило разговор в другое русло:

— Надо бы еще выяснить, согласится этот гиясабадец или нет…

Гнев дядюшки немедленно вылился на Маш-Касема:

— Что?! Как?! Что ты плетешь, Касем?

— Так ведь, ага, зачем врать, до могилы-то… Оно конечно, прошлый год этот мой земляк очень на Гамар-ханум облизывался, но надо ведь и о том подумать, что в Гиясабаде, не то что в других местах, женскую честь так блюдут, что и не говори. Вот был у меня один земляк…

— Опять земляк? Касем, до каких пор… — закричал было дядюшка, но тут вмешался дядя Полковник:

— Братец, пусть уж он скажет, а мы потом разберемся, что к чему.

— Да, ага, был у меня земляк, уже двух сыновей уже имел. А потом прослышал, что когда-то давным-давно у его жены на женской половине чадра с головы свалилась — так ведь развелся! Да его еще все гиясабадцы упрекали, что не убил бабенку! Ведь все равно уж опозорила себя… Ну, она, бедняга, правда, потом со стыда сгорела, оттого и померла… Я это к тому говорю, чтоб вы знали, не так-то легко будет навязать Гамар-ханум моему земляку…

Тут в первый раз подал голос Шамсали-мирза:

— Так ведь нет необходимости докладывать ему о беременности Гамар.

— Вы, значит, хотите сказать, гиясабадцы совсем ослы? Не подумайте чего, но вот мой земляк…

— Моменто, — остановил его Асадолла-мирза, — а как он узнает, если мы ему не скажем?

— Ей-богу, зачем врать? До могилы-то… Девушки, извиняюсь, не при вас будь сказано, кое-чем от женщин отличаются.

— Вот спасибо, Маш-Касем, очень важная, а главное, свежая информация! А я-то думал — никак не отличишь.

— Асадолла, ты хоть при детях такого не говори! — опять возопил дядюшка Наполеон.

Но Асадолла-мирза только рассмеялся:

— Моменто, идет научная дискуссия. К вопросу о методике распознания женщин, побывавших в Сан-Франциско или не побывавших там. — Тут он повернулся к Маш-Касему: — Весьма благодарен за научную информацию, но я все-таки должен сказать, что даже если Практикан Гиясабади после Сан-Франциско… то есть после свадьбы разберется в обстановке, то при всем гиясабадском преклонении перед честью, он едва ли выскочит на крышу с криком «караул». Самое большее — потребует развода. Но ведь и мы хотим того же: чтобы нашелся некто, женился бы на Гамар, а потом, не подымая шума, развелся с нею. Пусть только распишется у нотариуса, а там уж мы его потихоньку обработаем, подмажем, чтобы не затевал скандала.

Дустали-хан приподнялся на своем ложе:

— Это несовместимо с честью и совестью. Следует с самого начала откровенно поговорить с ним.

Маш-Касем поскреб в затылке:

— Тут уж вам выбирать придется: либо совесть, либо зять.

— Проголосуем! — выбросил над головой руку Асадолла-мирза. — Я отдаю свой голос за зятя. Конечно, господин Дустали-хан, известный под почетным прозвищем Совесть Всей Страны, за нее и проголосует, но я в защиту своего мнения скажу, что ничего противоречащего ей здесь нет. Практикан Гиясабади придет к нам босяк-босяком, а заживет под нашим кровом припеваючи. Он станет зятем Азиз ос-Салтане, — без всяких затрат! О бесплатном проезде в Сан-Франциско я уж и не говорю. А оттуда пусть проваливает в Гиясабад… Пошли, господи, и нам такую долю.

— Асадолла, — заводил Дустали-хан, — у тебя не иначе как хмель в башке бродит…

— Моменто, моменто, понятно, что у такого безголового болвана, как ты, ему бродить негде, вот ты и скажи: будь ты на месте жениха, разве тебе не по вкусу пришлось бы, если бы к тебе пришли, оплатили расходы, отблагодарили бы, накормили-напоили да еще сказали, чтобы ты несколько раз с таким пупсиком в Сан-Франциско прокатился? Что же ты — отказался бы? Вот и выходит, неблагодарная ты тварь, что ты просто для дел…

В этот момент неожиданно возвысила голос Азиз ос-Салтане:

— Чтоб вы оба подохли, это что же получается: любимая моя доченька должна какого-то гиясабадского мужика ублажать?…

С помощью Шамсали-мирзы и дяди Полковник ее кое-как утихомирили, но Маш-Касем стоял на своем:

— Ну, что ни говори, а надо еще поглядеть, согласен гиясабадец или нет. Ведь всяко бывает: девушка, словно дите, непорочная, а у него, значит, нутро воротит.

— А бывает и наоборот, что у нее нутро воротит, — заметил Асадолла-мирза. — Так что я предлагаю сначала уладить одну половину дела, а уж потом браться за жениха. По-моему, ханум Азиз ос-Салтане должна поговорить с Гамар. Если та согласится, тогда снарядим Касема за его земляком.

После долгих споров и разговоров Азиз ос-Салтане отправилась к Гамар, которая вместе с моей сестричкой и Лейли играла в соседней комнате. Некоторое время она беседовала с дочерью наедине. Когда почтенная дама вновь вошла в гостиную, взгляды всех присутствующих устремились на нее:

— Ну как, ханум? Что она говорит?

— Бедняжка не в себе, — хмуро ответила Азиз ос-Салтане. — Все такой же вздор несет.

— Позвольте мне поговорить с нею, ханум, — выступил вперед Асадолла-мирза.

— Да ничего от нее не добьешься. Господи, пошли ты смерть несчастной матери! С тех пор, как случилась с ней эта беда, все ее мысли вроде как в расстройство пришли…