Дядя Бернак - [54]

Вечер окутывал уже землю, а мы всё мчались за Туссаком; влево от нас простиралось ужасное соляное болото, и если бы Туссак свернул туда, мы вряд ли смогли бы следовать за ним. В данном случае все преимущества были бы на его стороне. Но он всё время не изменял направления и мчался всё вперед, удаляясь от моря. На одно мгновение нам почудилось, что Туссак хотел повернуть в болото; но, нет, он ехал между холмами.

Я решительно недоумевал, куда он несся с такой быстротой. Он ни на минуту не останавливался и не оглядывался на нас ни разу, но неуклонно продвигался вперед, как человек со строго определенной целью. Лейтенант Жерар и я были легче, чем Туссак, и наши лошади были не хуже его, так что мы вскоре начали настигать его. Если бы мы всё время могли видеть Туссака, то, несомненно, скоро догнали бы его, но он гораздо лучше нас знал местность, и мы, естественно, боялись потерять его след. Когда мы доскакали до спуска с холма, я чувствовал, что мое сердце замирало от страха, что мы уже не увидим его больше. Но опасения были напрасны: Туссак, нисколько не скрываясь, скакал всё прямо и прямо. Но вскоре произошло именно то, чего мы так боялись. Мы были не более как в ста шагах от него, когда окончательно сбились со следа. Туссак скрылся на одном из поворотов дороги, в чем мы и убедились, выехав на вершину холма.

— Вот здесь какая-то дорога налево,— крикнул Жерар, возбужденный до последней степени. — Поедем влево, мой друг, поедемте влево! — кричал лейтенант.

— Подождите минутку! — крикнул я. — Здесь другая дорога направо, он мог поехать и по ней!

— Ну так вы поезжайте по одной, а я по другой.

— Подождите на минуту, я слышу стук подков!

— Да, да, вот его лошадь!

Высокая вороная лошадь, в которой мы сразу узнали лошадь Савари, внезапно вылетела из густой заросли терновника, но она была без седока.

— Он нашел здесь в кустарнике какое-нибудь потаенное место! — крикнул я.

Жерар слез с лошади и повел ее вслед за собой в кусты. Я последовал его примеру и, пройдя несколько шагов, мы очутились в меловом карьере.

— Ни малейшего следа! — крикнул Жерар. — Он скрылся от нас!

Но в эту минуту я понял всё. Его бешенство, его гнев, вызванный, по словам мельника, полученным письмом, без сомнения, объяснялись известием о том, кто предал их в ту роковую ночь нашего общего приезда. Туссак смутно догадывался об этом, но получив письмо, окончательно удостоверился. Его обещание отдаться в руки только завтра утром было сделано именно с той целью, чтобы иметь время отомстить моему дяде! И с этой целью он доехал до мелового карьера. По всему вероятию, это было то же место, в котором открывался подземный проход, шедший из Гросбуа. Туссак, пробираясь в замок моего дяди для различных переговоров, вероятно, узнал секрет этого прохода.

Два раза я ошибался, пробуя нащупать узкое отверстие, и только в третий раз увидел в сгущавшейся темноте зияющее черное отверстие в белой стене. В этих поисках мы провели довольно много времени, так что Савари пешком успел присоединиться к нам; оставив лошадей у входа в туннель, мы сами проникли туда и в полном мраке пошли вперед, ощупью разыскивая дорогу.

Когда мы в первый раз шли этим путём с дядей, он не представлялся таким длинным, потому что у дяди был с собою факел, освещавший путь, но теперь, то ли по причине темноты, то ли из-за неуверенности и эмоционального напряжения, это путешествие показалось нам довольно долгим. Я услышал сзади себя голос Савари, спрашивавшего: сколько еще миль предстояло нам сделать по этому кротовому лазу?

— Тсс! — прошептал Жерар. — Кто-то движется впереди нас.

Мы прислушались, затаив дыхание. Далеко впереди нас я вдруг услышал шум двери, поворачивавшейся на петлях.

— Вперёд, вперёд,— с жаром вскричал Савари,— этот негодяй здесь, я вполне уверен! Наконец-то он в наших руках!

Но страх снова проник в мою душу: я вспомнил, что дядя открывал дверь, которая вела в замок, каким-то совершенно особым способом. По стуку открывавшейся двери можно было судить, что Туссак знал этот секрет. Но если он запер ее за собой?! Я вспомнил величину и прочность железных засовов, которыми эта дверь замыкалась, и понял, что в самый последний миг, когда мы находились почти у цели, эта дверь могла оказаться неодолимой преградой! Мы быстро двинулись вперед, и я, не сдержавшись, издал радостный крик: впереди мерцающий желтоватый свет лился и прорезывал тьму, окружавшую нас. Дверь была отворена! Опьяненный жаждой мести, Туссак не помнил, что ему могла грозить опасность от преследователей, гнавшихся за ним по пятам. Теперь нам уже не нужно было пробираться на ощупь; быстро вбежав по винтовой лестнице, мы пробежали вторую дверь и очутились в каменном коридоре Гросбуа, освещенном масляной лампой, всё так же горевшей в его конце.

Крик ужаса — долгий, мучительный вопль страха и отчаяния — огласил тишину, когда мы вбежали в замок.

— Спасите! Спасите! Он убьет его! Он убьет его! — раздался чей-то неистовый голос, и служанка стремительно бросилась по направлению к нам по коридору.

— Помогите, помогите! Он убьет мсье Бернака!

— Где он? — крикнул Савари.