Дядьки - [47]

Шрифт
Интервал

Но, несмотря на эту мрачную отрешенность, я почему-то хлопнул рукой по тахте и сказал Лене, словно воткнул кол в землю:

— Давай, иди ко мне.

Лена пронзительно захохотала, вскинув голову.

— Давай, давай… Ползи сюда…

В знак убедительности я почему-то кивнул. Все выпившие мира уверены в неопровержимой мощи этого жеста.

Лена так легко перебросила ноги с кресла на тахту, будто сдула с рукава пепел. Спустя секунду вся она лежала рядом со мной, на боку, лицом ко мне. Вполне логичный итог полугодовой переписки и взаимной симпатии, подумал я.

Безнадежная холодность обстоятельств, в которых, как мне виделось, оказалась Лена, вползала в меня злым предрассветным туманом. Я лежал и испытывал вину за все это, за то, что такое может происходить, что жизнь и вправду неумолима в своем стремлении подавить человека. Неясная тоска жгла мне горло и пощипывала склеры. Любая наглядность возможности человеческого страдания ввергала меня в некую апатию, ступор острого сочувствия, вызванный пониманием, что я не в силах облегчить их, что мир намного сильнее меня, что я — ничто. И сейчас, когда Лена лежала и смотрела на меня ожидающе и вопросительно, я скорее хотел обнять ее и греть своим теплом, но никак не мять, не пыхтеть над ней, не владеть ею, как намеревался, когда ехал сюда.

И тем не менее я придвинул ее к себе и поцеловал в губы. Только поцеловав этот рот, я почувствовал всю его живость и уютную влагу стенок, податливость губ, прохладный верткий язык, понял так идущую ему улыбку. Рот отражал существо этой девушки, сообщал шифры и коды к ней, искренне дышал. Постепенно тревоги стали отходить, надежное древнее тепло телесной неги погнало приятные волны от живота вверх и вниз.

Мы целовались, кувыркались по тахте, комната и предметы перекатывались скачущим по наклонной доске кубиком, лицо Лены сменялось ее грудью, лопатками, кистями, бедрами. Я входил в нее, сжимал, целовал, покусывал, гладил — и с каждым толчком ощущал, как все напускное, несущественное, подлое, темное уходит из Лены, из меня, из Москвы, из большого неверного мира и, омытое прощением, утекает, не оставляя следа. После я лежал и смутно, из задворков сознания, стал различать повторяющуюся трель звонка. Лена подскочила, натянула халат, кинула мне брюки и пошла открывать. Нет слаще занятия, чем, отринув от себя женщину, предаться пустоте. Но нужно было вставать: вернулся Аслан. Я натянул брюки и поправил покрывало.

Друг вошел и снова прилег поперек тахты.

— Все в порядке, брат? — спросил я.

Аслан улыбнулся своей фирменной улыбкой, смысл которой сводился к тому, что по-другому у него и быть не может. Лена вернулась в комнату с новой бутылкой вина. До моего поезда оставалось еще часа два.

— Останься, — вдруг сказала Лена, и в комнате повисла пауза. — Сдай билет и останься. Пожалуйста…

— Не могу.

Я посмотрел на свои носки, потом на свои руки… и точно понял, что не могу.

Лена затушила сигарету, поставила на стол бокал, забралась на меня и, оседлав, сказала, что любит, что любила уже после первой встречи, что сразу поняла — я тот, кто ей подходит и нужен. Я взял ее за талию и придвинул к себе, а Аслан незаметно встал и ушел на кухню…

За сорок минут до отправления поезда я пошел в душ. Вода всегда помогала мне переключиться. Лена намылила мне спину, затем навела душ, смыла, а после — протянула полотенце, все так же улыбаясь и поражая этой невероятной и простой способностью казаться счастливой.

Вода меня отрезвила. Я скоро оделся и через какие-то минуты стоял у выхода. Лена, яростно смеясь, натягивала сапоги.

— Классные, — отметил я, кивая на сапоги.

— Еще бы. Дорогие! — засмеялась она.

— А мне по херу, что дорогие! Вот на мне всей одежды тыщи на три примерно…

— Да? А ебешься на все пятьдесят…

Ожидающий нас Аслан взвизгнул от восторга и хлопнул себя по коленям.

— Ай молодец, Лена! — выкрикнул он, подстегнутый ее задором, замешанным на контрасте грубой матерщины и чистой девичьей улыбки.

Мы спустились и торопливо втиснулись в машину.

Аслан быстро завелся, и мы помчали. Ночная Москва была сыра и многолюдна. Стройные холодные фонари, изогнув свои металлические шеи, невесело взирали на дорогу — так рассеянные старцы смотрят вслед молодой привлекательной женщине.

Расположившись сзади, мы жадно целовались с Леной; иногда я отрывался, чтобы оценить скорость, с которой Аслан гнал нас к вокзалу.

— Братан, главное, помни, — орал я сквозь долбежку музыки. — Мне нужно в Питер, а не в морг!

Взявшись за руки, мы бежали с Леной по перрону, целуясь и смеясь на ходу. Аслан отошел к ларьку купить мне газировки в дорогу. Едва нам удалось попрощаться, как проводница втолкнула меня в тамбур. Состав дрогнул железом и покатился. Я выглянул, чтобы еще раз посмотреть на Лену. Мы помахали друг другу напоследок, и я пошел располагаться. «Чаще платят», — гудело у меня в ушах в такт набирающему ход поезду. «Я люблю тебя», — билось в колесах.

Поезд разъедал ночь и мчал вперед. Мягкое постукивание колес и колыбельное покачивание вагона не обещали мне сна. Я привстал и, обнимая колени, сел в постели. Один в спящем плацкарте, объятый снежной ночью и клокочущим отовсюду храпом, между Москвой и Питером. В голове моей пылала цифра «6», за ней, дыша в пышные усы, стоял первый нарком тяжелой промышленности.


Рекомендуем почитать
Изъято при обыске

О трудной молодости магнитогорской девушки, мечтающей стать писательницей.


Мед для медведей

Супружеская чета, Пол и Белинда Хасси из Англии, едет в советский Ленинград, чтобы подзаработать на контрабанде. Российские спецслужбы и таинственная организация «Англо-русс» пытаются использовать Пола в своих целях, а несчастную Белинду накачивают наркотиками…


Просто wasy и Спартак

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Атеистические чтения

Математическая формула, которой уже около 200 лет, помогает сделать такие расчеты. Чтобы прийти к такому выводу, авторы статьи из последнего номера P.M. Magazin сначала попрактиковались в математике.Расчеты вероятности и достоверности касались на этот раз не сухих чисел, а самых сложных вопросов человечества.Авторы P.M. Magazin выдвинули гипотезу «Бог существует» и стали размышлять на эту тему: насколько велика вероятность того, что Бог создал Вселенную? Насколько велика вероятность того, что эволюция на Земле произошла при его участии? Насколько велика вероятность того, что добро немыслимо без Бога? Каждый утвердительный ответ говорит в пользу существования Бога, а любое убедительное объяснение, не имеющее ничего общего с «промыслом Божьим», снижает вероятность его существования.В результате было установлено: Бог существует с вероятностью 62%.


Деревенские дневники

 Эта книга не обычное описание жизни в одной отдельно взятой деревне, а чрезвычайно личностное, заинтересованное размышление о смысле жизни в деревне вообще. И конечно же, о том, как живется-можется русскому человеку на русской земле. Понятно, жизнь эта непроста, и не текут у нас молочные реки в кисельных берегах, но все же - хороша русская деревня! Как бы загадочно и темно ни было ее прошлое, а настоящее - невразумительно и зыбко...


У Судьбы на качелях

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.