Двуллер-2: Коля-Николай - [7]

– Он мне все обещал: «Подожди, вот сейчас заживем!»… – говорила Ирина, а Николай слушал, как завороженный. – Уже все жданки съели, а так и не зажили. Да еще и пить начал…

По первости казалось, что это не будет мешать жизни. Мать Александра, Нэлла Макаровна, даже ставила домашнее вино – лучше пей дома, чем на улице. Но он пил и дома (выпивал половину фляги еще пока вино зрело), и на улице.

– Нэлла Макаровна считала, что это все из-за меня… – грустно усмехнулась Ирина. – А это не из-за меня, это из-за водки. Водка уже была ему вкуснее женщины…

– Ну так что же вы с ним живете? – осторожно спросил Грядкин.

– Из-за сына… Из-за Мишки… – ответила она. – Куда я без него? А они ж вцепились в моего мальчика, не отдадут…

Тут она замолчала – рассказывать дальше не было сил. Да и стыдно было рассказывать, что пожениться Александр предложил только после того, как узнал, что Ирина беременна. Жили первое время все с той же вездесущей Нэллой Макаровной, она с самого начала совместной жизни лезла с советами, а когда родился сын, свекровь со словами «Мамка-то твоя ничего не умеет» и кормила его, и пеленала, и в больницу с ним ходила, так, что в больнице некоторые думали даже, что вот какая удивительная мамаша – в шестьдесят с лишним родила!

Ирине к тому же надо было работать, и поэтому сын оказался на бабке. Но в один страшный для себя день она вдруг обнаружила, что почти не занимает места в его душе. Она стала дарить ему подарки, задабривать, но и денег на это было немного, да и, поняла потом, сама стратегия эта ошибочная.

– Он у меня нынче в школу пошел… – медленно говорила Ирина, не замечая, как слезы текут по щекам, как одна висит на кончике носа. – Я купила ему ранец, копила на него, несла его домой, думая, как сыночек сейчас обрадуется, а оказалось, что Нэлла Макаровна уже купила ранец круче моего! С какой-то машиной, бутылочкой для воды, в общем – где уж нам при нашей-то бедности?! И главное, преподнесла Мишке: «Вот сынок, это тебе от папы и от бабушки». Он после этого на мой ранец даже не посмотрел. Я ему говорю: «Сынок, ты же моя радость». А он мне: «Не, я папкина радость. И бабулина!».

Она смахивала пальцами катившиеся по щекам слезы. Грядкин не знал, что делать. В фильмах герои обнимали плачущих женщин и целовали их в зареванные глаза. Но Грядкин боялся обидеть ее этим – тут было явно не кино. Но Ирина вдруг сама уткнулась головой ему в плечо. Тогда он поднял руку, помедлил, и, наконец, погладил ее по волосам.

Так они сидели до тех пор, пока не пришла дежурка. Потом Грядкин посадил ее в автобус, напоследок узнав, во сколько она будет здесь завтра. Когда она уехала, он пошел в общежитие пешком. Голова его горела. Он понимал, что влюблен, и что должен сделать эту женщину счастливой.

Глава 5

– Так что, у тебя и девчонки не было что ли? – вдруг спросила Ирина.

Грядкин густо покраснел и помотал головой – не было.

– Ого… – сказала она, и глаза ее заискрились. – А хочется?

Он посмотрел на нее – она явно дразнила его.

– Хочется? – еще раз спросила она.

Он молчал, глядя на нее во все глаза.

– А то ведь могу устроить… – сказала она. – Вот сейчас зайдем куда-нибудь за угол, в тихое место…

– Я не хочу за уголком, не хочу в тихом месте… – проговорил он. – Я хочу, чтобы все было по-человечески, красиво. И не надо мне таких подарков. Я хочу, чтобы ты любила меня, когда у нас с тобой это будет…

– Ну ты прямо девочка… – сказала она. – Это девочки думают, что трахаться (она специально выбрала это слово) можно только по любви. Правда, потом почему-то большинство из них лишаются девственности по пьянке.

– А ты? – спросил он, раз уж пошел такой разговор.

– И я… – легко ответила она. – Радостев меня и подпоил однажды. Потом только помню, что он меня куда-то несет. Утром проснулась рядом с ним. Голая. Говорю: «Было что-нибудь?» А он только ржет. Ну потом и я поняла, что было.

– Ты его любила? – спросил он. – Любишь?

Она молчала.

– Первое время голова от него кружилась… – нехотя ответила она. – Он такой большой, высокий, сильный. Поднимал меня, как пушинку. Но потом он все чаще стал стакан поднимать. В первый раз он сильно напился, когда сын родился. Приходил к роддому еле живой. Но мне даже моя мама говорила: «Да это ничего, это он радуется». Но сыну уже семь лет, а он все никак нарадоваться не может – каждый день кривой…

– А как так вышло, что ты засиделся в мальчиках? – вдруг спросила она.

– Ну… Так… – неохотно ответил он. – То негде, то не с кем…

Секрет был простой: мама контролировала его на все сто, она даже на выпускном ходила за ним по пятам. Грядкин уже потом понял, что мама опасается, что какая-нибудь Золушка решит, что он Принц, и возьмет ситуацию в свои руки, как когда-то мама взяла в свои руки ситуацию с отцом. «Все должно быть вовремя…» – иногда с горечью думал Грядкин, замечая, что не умеет общаться со сверстницами, не знает каких-то слов. Когда у них в техникуме отмечали дни рождения, как-то так выходило, что его друзья находили себе девчонок, и Грядкин даже понять не мог, когда и как они успели договориться?! Можно было, конечно, хоть на словах выдавать себя за Дон Жуана, но Грядкину и это было неудобно. Так что о его девственности знали в техникуме все.