Двуликий Янус - [24]

С первых же шагов расследования Кирилл Петрович натолкнулся на одно весьма немаловажное обстоятельство: он выяснил, что документы были похищены НЕ РАНЬШЕ как за день до его приезда в институт. Накануне они были еще на месте, в сейфе. Двум научным сотрудникам потребовались некоторые данные из документов, и профессор Варламов в тот самый день ПЕРЕД САМЫМ УХОДОМ ознакомил их с этими данными. Потом ПРИ НИХ запер документы в сейф и ушел из института. Куда ушел профессор, где после этого находился, они не знали. Зато знал майор. Вернее, он знал, что из института профессор отправился домой, а потом… потом скрылся. Во всяком случае, расследование показало, что в институт Варламов больше не возвращался. Значит, не он? Черт те что!

Кирилл Петрович беседовал с работниками института: научными сотрудниками, лаборантами, уборщицами, бойцами и командирами охраны, — ровно ничего.

Битых два часа майор толковал с Константином Дмитриевичем Миклашевым, ближайшим сотрудником и старинным другом профессора Варламова. Тот был неразговорчив, еле цедил слова, на вопросы отвечал неохотно или вовсе не отвечал. У Кирилла Петровича сложилось убеждение, что Миклашев относился к нему с антипатией. (Вернее, не к нему, а к той организации, которую представлял майор, — к органам Государственной безопасности. Но почему? По какой причине? Откуда такое предубеждение?)

Также было ясно, что Миклашев ни секунды не сомневался в полнейшей невиновности профессора Варламова. Если речь заходила о профессоре, старик говорил о нем только с беспредельным уважением.

Кирилла Петровича удивило, что, как складывалось впечатление, Миклашева нисколько не тревожит бегство профессора, самый факт его исчезновения. Однако это впечатление могло быть и ошибочным: Миклашев и вообще-то в течение всей беседы был ко всему равнодушен, обсуждать же с ним подробно факт бегства профессора и строить какие бы то ни было догадки Скворецкий не считал возможным. Сам Миклашев оставался для майора загадкой.

Да, поведение Миклашева насторожило Скворецкого, однако же другие сотрудники в один голос твердили: «Миклашев-то? Константин Дмитриевич? О, он у нас такой… Бирюк. Слова не вымолвит, но-о работник… Будьте уверены!»

Все же Кирилл Петрович позвонил в наркомат и дал указание срочно, под благовидным предлогом, проверить квартиру Миклашева. Напрасно: никаких следов ни профессора Варламова, ни Евы Евгеньевны там не обнаружилось. В это же время велась осторожная проверка других знакомых Евы Евгеньевны.

Поздним вечером Скворецкий выехал в Управление милиции, встретился с сотрудниками, проводившими расследование в связи с убийством Евстафьева, и договорился о совместных действиях на будущее: убийцу надо было искать, и дело складывалось так, что органы НКГБ не могли оставаться в стороне. Дать же Скворецкому эта поездка ничего не дала: милиция тоже пока ничего не узнала, не нащупала никаких следов. Вполне понятно, что настроение у Кирилла Петровича было мрачное, хуже некуда.

…Горюнов только что закончил со Сбойчаковой и готовился к допросу задержанного — тот молча сидел в соседнем кабинете под наблюдением одного из оперативных работников. Увидев входящего Скворецкого, Виктор вскочил и радостно сказал:

— Взяли, Кирилл Петрович, взяли! У Людмилы Сбойчаковой.

Выражение лица майора изменилось. Он оживился:

— Малявкин? Точно? Горюнов смутился:

— Думаю… полагаю, да. Он. Но назвался иначе — Задворный. Николай Задворный. И документы на имя Задворного. Я их послал на экспертизу. А допрашивать задержанного не допрашивал, вас ждал.

— Капитана Попова надо вызвать, — сказал Скворецкий. — Из продсклада. И Константинова. Проведем опознание. Да, еще Нату. Она Малявкина лучше всех знает. Нату — обязательно. Как приедут, начинай. Меня, пожалуй, не жди, я — к комиссару. Могу задержаться.

Ни Попова, ни Константинова разыскать Горюнову не удалось. Дежурный по продскладу доложил, что и тот и другой ушли, а куда — неизвестно. Телефонов у них на квартирах не было. Горюнов послал по имевшимся у него домашним адресам Попова и Константинова машину, а сам позвонил Нате. Девушку явно взволновал внезапный вызов в НКГБ, но возражать она не стала: надо так надо.

Когда Ната приехала, Горюнов посвятил ее в суть дела.

Не вдаваясь в подробности, он сообщил, что у одной женщины задержан офицер Советской Армии. Старший лейтенант. Есть основания полагать, что это Малявкин, хотя точно пока ничего неизвестно. (О наличии у задержанного документов на имя Николая Задворного Горюнов тоже не упомянул.)

— Будем опознавать, — закончил Горюнов. — Поэтому я и попросил вас приехать. Мы рассчитываем на вашу помощь.

— Пожалуйста, — смутилась Ната. Щеки ее залились румянцем. — Если надо… Только что я должна делать? Вы уж мне растолкуйте, пожалуйста.

— Охотно, — согласился Виктор и разъяснил Нате, каким образом проводится опознание. — Главное — не теряйтесь, — приободрил он оробевшую девушку. — Ничего страшного!

Внимательно выслушав Горюнова, Ната удивилась:

— Я все поняла, но… Но зачем?

— Что — зачем? — не сообразил Горюнов.

— Зачем понадобилась я, к чему это, как вы говорите, опознание?