Двуликий Янус - [106]

— Никто. Вы первый, кому я сообщил. Повторяю. Татьяна Языкова к моим делам никак не причастна.

— Значит, в Туле вы явки не имели? А в Москве?

— В Москве было две явки. Первая — к агенту абвера «Быстрому». Это — Задворный, имеет документы советского офицера, живет на Красной Пресне. (Менатян назвал точный адрес Малявкина.) Вторая явка была к резиденту «Зеро», в распоряжение которого я поступал.

— «Зеро»? Это кличка?

— Да, кличка.

— А имя, фамилия этого «Зеро»? Род его занятий?

— Ничего не знаю, прошу мне верить. Я знал только кличку и явку, больше ничего. Еще знаю, что он носит форму капитана Советской Армии.

— Где находится явка?

— Мы встретились на улице, в заранее обусловленное время.

— Сколько раз вы встречались с «Зеро»?

— Я видел его дважды.

Скворецкий вынул из стола несколько фотографий разных лиц и разложил перед Менатяном.

— Этот, — уверенно сказал Менатян, выбирая фотографию Попова, — «Зеро». Он самый, «Зеро». Но — у вас? Откуда?..

Скворецкий оставил его вопрос без ответа и продолжал:

— Расскажите, о чем с вами беседовал этот «Зеро» при встречах, какие давал задания?

Менатян сообщил, что во время первой встречи «Зеро» дал ему задание посетить «Быстрого», подготовить их встречу, а также передать Грюннеру радиограмму, использовав рацию «Быстрого».

— Вы это задание «Зеро» выполнили?

— Да, выполнил в точности.

— Так. А вторая встреча?

По словам Менатяна, вторая встреча произошла внезапно. Сегодня. Она не была запланирована и приняла самый неожиданный оборот. Дело в том, что Менатян решил встретиться с Языковой и был у нее. В гостинице «Москва». «Зеро», по-видимому, его выследил. На следующее утро он поймал Менатяна прямо на улице и накинулся с расспросами, где тот был накануне, что делал, зачем ходил в гостиницу, с кем там встречался. Причем не спрашивал, а допрашивал в грубой, оскорбительной форме.

— Накинулся? — переспросил Скворецкий. — В буквальном смысле этого слова?

— Почти в буквальном, — невесело усмехнулся Менатян. — Видите ли, я собирался вновь побывать в гостинице, но передумал. Не зашел. Миновав гостиницу, я направился вниз, по Моховой, как вдруг, возле здания университета, словно из-под земли вырос «Зеро», провел меня в Александровский сад и принялся отчитывать.

— Вы ему сообщили, у кого были в гостинице? — спросил Горюнов.

— Нет, не сказал. Зачем путать в наши дела совсем непричастного человека? Я просто заявил, что это — мое личное дело, которое никого, в том числе и его, «Зеро», не касается.

— И что же, — усмехнулся Скворецкий, — «Зеро» удовлетворил такой ответ?

— Не знаю. Во всяком случае, расспросы он прекратил и приказал мне немедленно связаться с «Быстрым» и направить его к нему. Назвал место явки: Ваганьковское кладбище. Сам я должен был отправиться к совхозу, возле которого захоронена рация, дождаться там «Быстрого» и передать в центр новую радиограмму — повторение вчерашней.

— Повторение? Зачем? Какой смысл?

— «Зеро» пояснил, что так у него обусловлено с центром: первую свою радиограмму я должен дублировать. Только вот не довелось…

Менатян криво усмехнулся и развел руками.

— Что верно, то верно, — не довелось, — философски заметил Кирилл Петрович и повернулся к Горюнову: — Как, Виктор Иванович, все записал? На сегодня, пожалуй, хватит.

Когда Менатяна увели, Кирилл Петрович прошелся несколько раз взад-вперед по кабинету и остановился против Горюнова, аккуратно укладывавшего в папку протокол допроса.

— Как, Виктор, какое у тебя впечатление? Правду говорит?

— По-моему, правду. Да нам ведь и так многое было известно — совпадает.

— Да, совпадать-то совпадает, — задумчиво произнес Скворецкий. — Посмотрим, однако, что скажет «Зеро».

Глава 33

Теперь на допрос был вызван «Зеро» — капитан Попов. Он вел себя совсем не так, как Менатян. Плотно усевшись на стуле, приветливо улыбаясь Скворецкому м Горюнову, «Зеро» сразу взял быка за рога.

— Разрешите, гражданин майор? — обратился он к Скворецкому. — Мы с вами люди одной профессии и должны понимать друг друга с полуслова. Так вот: заботиться о благополучии абвера у меня нет никакого желания, мне своя шкура дороже. Я хочу жить. Жить! Я готов рассказать вес, что знаю — а знаю я немало, — при условии, что мне будет сохранена жизнь. Устраивает вас такое предложение?

— Значит, так, — недобро прищурился Скворецкий. — Сделка? Вы — мне, я — вам. Так, что ли?

— Сделка? Грубо, майор. Просто деловое соглашение двух разведчиков, вполне устраивающее обе стороны. Разве не так? Поверьте, цену своим показаниям я знаю, мне же нужна только жизнь, больше ничего.

— Жизнь? — задумчиво сказал майор. — А двадцать пять лет лагерей или тюрьмы вас устроят?

— Э-э, — махнул рукой «Зеро», — двадцать пять лет! Срок большой. Стоит ли загадывать так далеко вперед?

— То есть? Что-то я вас не совсем понимаю.

— Между тем все очень просто, — доверительно сказал «Зеро». — Двадцать пять лет… Даже пятнадцать. За столь длительное время многое может произойти, измениться. Еще как!

— Что, надеетесь сохранить жизнь, очутиться в лагере, а там немцы победят и вас вызволят? — Кирилл Петрович не скрывал своей злости.

— Немцы? Победят? — «Зеро» от души рассмеялся. — Бросьте, майор! Песенка фюрера спета. Я над этим стал задумываться еще в дни вашего контрнаступления под Москвой, в декабре сорок первого. А после Сталинграда, после Курска… Одним словом, все ясно. Что там говорить! Теперь счет пойдет не на годы, на месяцы. Ваши будут в Берлине, можете не сомневаться.