Двухгодичник. Сказки про Красную армию - [9]

Мы с водилой подъехали, когда борт с дражайшими командирскими половиной и четвертиной еще не приземлился. Стоим, ждем у калитки. Вот и посадка, люди выходить стали. Вглядываемся, бо далеко лайнер затормозил. Наконец увидели родню моего непосредственного начальника. Они в самом конце ковыляют, чемоданы у них, видать, шибко тяжелые оказались. Некоторые из попутчиков уже калитку миновали. Взыграло тогда во мне человеколюбие, стал я выпрашивать у вахтерши разрешения на летное поле выйти, дабы дамам, которых мы встречаем, помочь. Разрешение не сразу, но получил. Пошли с солдатиком навстречу двум последним пассажиркам. Подошли, поздоровались, а в ответ жинка командирская как поперла на нас, что это мы так долго, что у них вещи тяжелые, о чем мы вообще думаем, и так далее и тому подобное. Я сначала оправдываться стал, что типа нас на поле еле-еле выпустили, а потом думаю, чего я это оправдываюсь-то, и замолчал.

Вторая часть марлезонского балета вышла уже у нашего ГАЗ-66. У него в кабине, как известно, только два места, посередине-то кожух от движка. Соответственно в кабине по всем правилам, должны быть водила и старший машины, то бишь я, а дамам я предложил в кузов лезть. Что тут началось!.. Да вы понимаете, что вы говорите, да я, да в кузов, да я приеду, мужу скажу, да он вам такое сделает. И все в таком же духе. Я с водилой побросал их вещички в кузов (помог-таки) и спокойненько так сказал, что в кабину я их не посажу, а если они хотят, то милости просим в кузов. А не хотят – хай на автобус дуют или такси ловят, если поймают, конечно. Мобильных тогда не было. Мадамы командирские подулись-подулись, но потом все-таки в кузов полезли, а мы их туда еще и подсадили (опять же помощь).

Когда до роты доехали, то младшенькая сразу командиру наябедничала про мое неподобающее поведение. Командир мне: «Ну что же вы, (здесь мое имярек шло), нехорошо это», – и так далее, и тому подобное. А я чего – я ничего: в кабине нельзя, какой с меня спрос?

Ярмолинцы

Что же это было за место под названием Ярмолинцы, где я провел два года своей младой жизни, отдавая долг Родине, будучи офицером ПВО. Это был (да и есть) райцентр Хмельницкой области. Поселок городского типа или п. г. т. От городского, в нем было две или три пятиэтажки, несколько двух– или трехэтажных строений в центре, как то: магазин «Все для жинок, все для чоловиков»; будинок звязку (узел связи, да простят меня радетели вильной мовы); ресторан «Черешенка», где я частенько отобедывал вместе с дальнобойщиками; кинотеатр; двухэтажная гостиница – мой первый приют, удобства которой были во дворе; книжный магазин, тоже часто мной посещаемый. Конечно, это были не все высотные объекты п. г. т., разумеется, присутствовали и другие. Однозначно были (не могли не быть) и органы парт– и гос-власти, но про них, извините, ничего не помню. Остальные строения были из частного сектора и по большей части одноэтажные.

Помню, меня поначалу удивляло, что уровень главной улицы п. г. т. шел вровень с крышами домов, стоящих по обе ее стороны. Прослужив полсрока, я увидел, что асфальт на этой улице клали два раза в год – перед майскими и октябрьскими праздниками. Дабы трудящиеся, вышедшие на демонстрацию, шли стройными колоннами, а не спотыкались, чертыхаясь, о рытвины и ухабы. А так как перед майскими и октябрьскими праздниками обычно стояла слякоть, то и асфальт закатывали прямо в нее, отчего и срок службы покрытия исчислялся только полугодом – до следующих великих праздников. Соответственно за долгие годы советской власти, укоренившейся в этой части света, уровень дороги и сравнялся с крышами соседствующих одноэтажных хат.

Еще для меня, как все-таки городского жителя, было внове, что по улицам спокойно, как у себя дома, разгуливали курицы-пеструшки. Но ни они мне да, наверное, и я им, не очень-то и мешали, а посему через весьма непродолжительное время мой глаз на них не слишком-то и задерживался.

Проживали в п. г. т. на тот момент, со слов моих сослуживцев, тысяч пять душ. Где же они работали? Ну, помню, был кирпичный заводик, прямо рядом с нашей частью, на выселках. Кажется, еще какая-то текстильная фабричка имела место быть. Хотя, впрочем, какая разница. Ежели кому шибко интересно, что там в Ярмолинцах имеет или имело место быть, – хай в Интернете ищут. А ежели этого мало, то и съездить можно – не далек свет. В п. г. т. теперича, согласно тому же Интернету, и краеведческий музей имеется. В опусе же своем я пытаюсь свести воедино разбегающиеся ручейки своих воспоминаний, которые с действительностью имеют весьма опосредованные точки соприкосновения, да все это еще сдобрено изрядной толикой воображения и перемешано с событиями, произошедшими с другими персонажами. Бумага, пусть и электронная, все стерпит.

Местное население Ярмолинец было очень доброжелательное, даже к москалям приезжим типа меня. Чего абсолютно не скажешь про другие области: Тернопольскую, Ровенскую и особливо Львовскую, где отдельные местные жители, не иначе как выкормыши бандеровских недобитков, отправляли меня совсем в противоположные стороны от Стрыйского рынка, видя на мне отличительные знаки офицера Страны Советов. Хорошо тогда прапор какой-то попался, и воинское братство не позволило ему послать меня туда, куда пытались засунуть меня оуновцы хреновы.