Двухэтажная Япония: Две тысячи дней на Японских островах - [9]

«Ад» у подножия Фудзиямы

Через час-полтора быстрой езды из столицы по скоростному шоссе «Томэй» начинается самый опасный участок этой напряженной автомобильной трассы между Токио и Нагоей. Нет, дорога вовсе не сужается, на ней не появляется больше крутых поворотов. Просто глаза водителя постоянно скашиваются направо, в сторону вышедшей из-за ширмы гор Фудзи-сан. Сколько бы раз ни проезжал человек мимо главного чуда Японских островов, появление то заснеженной, то по-летнему красно-бурой громады завораживает. Хочется то объять глазом всю вздыбившуюся к небу махину, то разглядеть тянущиеся к ее вершине зигзагообразные тропы, понаблюдать за неспешным скольжением облаков.

Чем дальше бежит машина, тем больше меняются виды. Вот уже пропали гигантские витки «американских гор» увеселительного парка, не видны больше разрывы снарядов на военном полигоне, зато глаз ласкают мандариновые рощи и чайные плантации. Впрочем, эта идиллическая картина сменяется частоколом отчаянно дымящих заводских труб, в окно врываются отвратительные запахи, шум гудков, лязг железа. Дорожные указатели предупреждают: впереди город Фудзи. Поворот руля, и машина съезжает на землю по ответвлению с уходящей дальше на запад бетонной эстакады. Здесь все названия содержат иероглифы «фу» и «дзи», которые можно перевести как «богатый» или «процветающий» и «муж» или «мужчина». Рядом с городом Фудзи в море впадает речка Фудзи. Шоссе «Западная Фудзи» ведет к городу Фудзиномии, теснящему темно-зеленые ряды чайных кустов все выше по южным склонам горы Фудзияма. Там, где эти склоны только-только начинают отрываться от рисовых полей окружающих ее равнин, стоит в окружении молодых посадок кедров группа ничем не примечательных двухэтажных зданий. На деревянном столбе у въезда с проселочной дороги надпись: «Школа подготовки управленческих кадров».

Первое впечатление от школы — самое сильное. На аккуратно выложенной дерном площадке стояли группы людей в форменных белых куртках и матерчатых кепках военного образца. Недавние выпускники школ и седеющие отцы семейств с одинаковым усердием выполняли указания «сэнсэев» — наставников: одна группа отрабатывала «правильную» манеру ходьбы — прямая спина, высоко поднятая голова, взгляд прямо вперед. Соседи, встав в две шеренги, усердно кланялись друг другу, стараясь добиться «правильного» угла наклона — 45 градусов. Рядом шло разучивание «Песни торговца». Надсаженные голоса скорее выкрикивали, чем пели: «Созданное в поте лица буду продавать в поте лица; созданное со слезами на глазах буду продавать со слезами. Не отчаиваясь и не теряя отваги, буду сражаться как воин». Еще одна группа, нанося резкие удары кулаками по невидимому противнику, демонстрировала решимость избавиться от конкурентов. Почти одновременно с разных концов лужайки раздались команды: «Закончить тренировку», — и вереницы людей в форме бегом направились в свои комнаты готовиться к обеду.

Нескольких минут было достаточно, чтобы получить в дирекции школы форменные куртку и фуражку, табличку с надписью «Пресса», а вместе с ними разрешение бывать повсюду и фотографировать все, что захочется. И вот я уже в столовой. Каждый входящий в дверь кланяется, громко выкрикивая: «Разрешите войти», — и получает столь же четкий ответ: «Войдите». Каждой группе курсантов, состоящей из 13 человек, выделен отдельный стол. Разделив пищу поровну, старший группы командует: «Смирно!» — и все сидящие за столом прижимают ладони к бедрам, а затем кричат хором: «Благодарю!» Обед, состоящий из жидкого супа с макаронами, тарелки грубого риса с соленой капустой и чашки зеленого чая, отнял совсем немного времени. Закончился он все теми же поклонами и «смирно», «благодарю». Перед выходом никто не забыл крикнуть: «Извините!»

Те же церемонии совершали и наставники, с которыми меня усадили за один стол. Как и руководство практически любой японской организации или предприятия, они едят ту же пищу, одеты в ту же форму, что и подчиненные. От курсантов их отличают только висящие на шее секундомеры да еще отсутствие на куртках так называемых «ленточек позора». В первый из 13 дней тренировки каждый курсант получает 17 ленточек, от которых он должен избавиться к выпускному вечеру. Я приехал как раз в день выпуска 161-го потока основанной в 1979 г. «Школы подготовки управленческих кадров». Но на куртках большинства из 80 курсантов потока все еще было видно по три — пять ленточек, каждая из которых соответствовала несданному экзамену.

Сразу после обеда началась «экзаменационная сессия». В одной комнате проверяли навыки «правильного» разговора по телефону. Инструктор строго следил за тем, насколько четко, вежливо и коротко отвечал на его вопросы курсант. Вот сияющий от радости молоденький паренек, пятясь и «правильно» кланяясь, вышел из комнаты и тут же попал в объятия нервно переминавшихся у двери товарищей. Старший по группе отколол у него «телефонную ленточку позора», а в двери тем временем пошел следующий курсант.

Перед дверью соседней комнаты вовсю шла предэкзаменационная зубрежка «Обязанностей руководителя», одного из нескольких подлежащих заучиванию наизусть наставлений. «Когда ты, руководитель, ощутишь среди подчиненных настроения недовольства, не вздумай присоединиться к критикующим руководителей фирмы. Учти, что симпатия подчиненных ничего не стоит. А объединяться с ними и нападать на вышестоящих — это значит утратить совесть…»