Двойные игры адвоката - [12]

– Уснули? – спросил Мерцалов, дождавшись рекламной паузы.

– Уснули.

– Тебе тоже, наверное, хочется отдохнуть? Ложись сегодня пораньше.

Чего было больше в этой фразе – заботы или же простого желания сплавить жену в спальню и провести спокойный вечер в компании ящика, – Лиза не поняла.

– У тебя новое дело? – спросил Андрей, отрываясь от рекламы стирального порошка. – Наверное, интересное?

– Да, – ответила Лиза. Обычно она любила рассказывать мужу детективные истории из своей практики. Но сегодня явно был не тот случай. Если Андрей узнает, какой фрукт ей достался в качестве клиента, он наверняка почувствует себя отомщенным. «Я же тебе сотню раз говорил, что…». «Ну теперь, когда ты убедилась в том, что…». Нет, она не доставит ему такой радости.

– Завтра ты, надеюсь, побудешь дома? – спросил он.

– К сожалению, у меня следственное действие, – проговорила Елизавета, испытывая острое чувство вины.

– Что, опять? – переспросил муж. В его голосе явно слышалось недовольство.

– Да. Но послезавтра я буду дома. Мы могли бы…

Но рекламная пауза закончилась, и Мерцалов автоматически перевел глаза на экран.

Глава 3

Опознание проводилось в третьем корпусе городской больницы, куда сразу после покушения была доставлена Екатерина Серебровская. К назначенному времени, к десяти часам утра, у следователя все было готово. Подозреваемого доставили в больницу под конвоем. Два статиста и парочка понятых из числа медперсонала дожидались своего часа в красном уголке. Таковым в отделении по старинке называли небольшой холл с телевизором и фикусом в кадке. Здесь по вечерам собирались больные, коротая время за просмотром сериалов и развлекательных программ. Кате Серебровой не было нужды ходить в холл. Она занимала отдельную палату повышенной комфортности, и в ее распоряжении был телевизор, холодильник и даже отдельный туалет с душевой кабинкой. Все это указывало на то, что у домохозяйки Кати есть заботливый любящий муж. Впрочем, Дубровская это поняла сразу, хотя ей никто не представлял этого высокого импозантного мужчину в наброшенном на плечи белом халате. Он дефилировал по коридору, от палаты жены до холла, где уже собрались отдельные зеваки, и делал одновременно несколько дел. Говорил по телефону, раздавая кому-то приказы и распоряжения, по пути следования останавливал медсестру и выговаривал ей, что сегодня в палате жены никто не убирался и деньги за такой комфорт он платить не будет. Потом кивал головой главному врачу, кидал пару реплик следователю. Он сразу же заметил в холле новое лицо – Елизавету. Привлекательная женщина в костюме и с портфелем явно не была врачом.

– Это адвокат подозреваемого, – пояснил следователь. Он как-то сразу признал первенство мужа и даже не помышлял выдворить его в палату к жене, что было бы в данном случае разумно.

– А-а, адвокат! – кивнул головой супруг и подал Лизе руку. Той не оставалось ничего иного, как просто пожать протянутую ладонь. – Очень приятно. Аркадий Серебровский, – представился он. – Трудная работа у вас, адвокат, – защищать всякое отребье.

Елизавета не нашлась что ответить. Во-первых, у нее не было аргументов, чтобы опровергнуть это безапелляционное высказывание и доказать, что Ушаков на самом деле порядочный и воспитанный человек. Во-вторых, от Серебровского не исходило агрессии. В его тоне Елизавета скорее ощутила понимание и сочувствие. Это было приятнее, чем выслушивать претензии ее бесплатного клиента и видеть его недовольное лицо. Впрочем, через пару минут его ввели в сопровождении трех ребят в форменной одежде.

Зевак из числа больных попросили разойтись по палатам, что они сделали весьма поспешно. Похоже, пациенты, увидев мужчину в наручниках, побоялись, что тот начнет крушить все подряд и, чего доброго, доберется и до них. Но Ушаков вел себя смирно, разве что позволил себе сплюнуть на пол, отделанный плитами из мраморной крошки, за что немедленно получил замечание.

– А вы не устраивайте зоопарк, начальник, – ответил он, мрачно глядя на следователя. – По улице слона водили, так, что ли?

Дубровская удивилась, что закоренелый уголовник знает строчку из басни Крылова. В ее понимании ему было некогда учиться читать.

– Успокойся, Ушаков, – сказал следователь. – Публику убрали, как ты видишь. Оставили лишь понятых и статистов. Ты человек в наших делах грамотный, поэтому знаешь, зачем они нам нужны.

– Знаю, не первый раз, – буркнул Ушаков. – Это, что ли, статисты?

Он указал на двух мужчин, подпирающих подоконник. Следователь утвердительно кивнул. Скорее всего, это были медработники, хотя и без белых халатов. Комплекцией, ростом и возрастом они не особо отличались от Ушакова, а это было основное требование, на котором настаивал закон.

– Одно лицо, а? – хмыкнул подозреваемый. Он, без сомнения, знал этот пункт кодекса. Дубровская уже не раз убеждалась, что ее клиенты с криминальным стажем по части знания процессуального закона могут дать фору любому адвокату.

– Для чистоты эксперимента я попросила бы загримировать моего клиента, – произнесла вдруг Лиза. – Кровоподтек на скуле бросается в глаза.

Это было разумное требование, за что она впервые получила признательный взгляд Ушакова. Следователь же растерялся.