Двойной удар - [42]

— Привет, цыплятки, это папа. Я работал все утро напролет, но вернусь домой во второй половине дня. Обещаю. Похоже, вечер будет подходящим для похода в кино. Если, конечно, кто-нибудь захочет пойти со мной.

«И если меня не свалит сон».

Бри подняла усталый взгляд от бумаг и улыбнулась мне:

— Должно быть, ты очень утомлен. Ты очень хороший отец, Алекс.

— Стараюсь быть хорошим. Но я определенно неважный отец.

— Нет, хороший. Можешь мне поверить. У меня был плохой.

В конце концов я притащился домой на Пятую улицу только в четвертом часу. Нужно принять душ, что-нибудь наскоро съесть, и я снова в форме. Может быть, вздремну часок-другой.

Вылезая из машины, я увидел вытянутое лицо Дженеллы. Она стояла на переднем крыльце, глядя, как я иду по дорожке. Когда наши взгляды встретились, она не шевельнулась и не заговорила.

— Что происходит? — спросил я, поднявшись по ступенькам. — Что-то стряслось?

— Да, папа, стряслось. Дэймиен удрал.

Что? Может, с бессонницы я толком не расслышал Дженеллу?

— Удрал? Как это понять? Где он?

— Ушел из дома пять часов назад и до сих пор не вернулся. Никому не сказал, куда идет. Ни слова. Нана сходит с ума.

Это было на него не похоже. Ничего подобного он никогда не делал.

— Пять часов назад? Дженни, что происходит? Что я здесь упускаю?

Дженни сурово посмотрела на меня:

— Сегодня приезжал тренер по баскетболу из Кашинга — хотел с тобой поговорить. Тебя не было. Тренер из частной школы в Массачусетсе.

— Дженни, я знаю, что такое Кашинг.

Тут на крыльцо вышла Нана. Маленький Али на полшага отставал от бабушки.

— Я разговаривала с его друзьями и их родителями, с которыми смогла связаться. Его никто не видел, — сказала она.

Я вынул сотовый телефон:

— Позвоню Сэмпсону. Мы можем…

Нана оборвала меня:

— Я уже разговаривала с Джоном. Он занялся поиском.

Тут телефон в моей руке зазвонил. На идентификаторе абонента появилось имя Сэмпсона.

— Джон?

— Алекс, я нашел Дэймиена.

ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ

— Где он? Где ты? — Меня не отпускало беспокойство. Кайл Крейг угрожал моей семье. ПУ сообщил, что наблюдает за нами.

— Мы в школе Соджорнер Трут.[17] Он весь день бродил по городу, потом пришел сюда побросать мяч в корзину. Мы поговорили. Он уже готов ехать домой. Будем там через несколько минут.

— Нет. Я приеду к тебе, — сказал я, не знаю почему. Просто чувствовал, что так нужно. Я хотел поехать к Дэймиену, не наоборот.

— Папа, можно, и я поеду?

Али поднял на меня взгляд, протянув ко мне ручки; в любопытных карих глазах была готовность к очередному маленькому приключению.

— Сейчас нет, малыш. Я скоро вернусь.

— Ты всегда так говоришь.

— Да. И всегда возвращаюсь. По крайней мере в конце концов.

Я поехал в школу, ту, куда ходили Дэймиен и Дженни и куда скоро пойдет Али.

Дэй и Сэмпсон играли вдвоем в баскетбол на площадке с потрескавшимся полом. На Дэймиене были брюки цвета хаки и нарядная голубая рубашка, надетая, видимо, для встречи с тренером. Из заднего кармана свисал красно-черный галстук. Когда я подошел к площадке, он легко переигрывал Сэмпсона.

Я взялся за цепную изгородь.

— Отличный бросок.

Дэймиен среагировал спокойно — даже холодно — и не взглянул на меня.

Сэмпсон согнулся и оперся руками о колени, по его лицу струился пот, и не только потому, что было жарко.

Дэймиен играл хорошо, лучше, чем раньше. Он стал выше и работал с мячом гораздо быстрее, чем прежде. Я только сейчас осознал, что уже давно не видел его игры.

— Я следующий, — сказал я Сэмпсону.

Тот поднял указательный палец, давая понять: он выходит из игры.

— Все, игра окончена, — произнес Дэймиен.

Он вышел в калитку неподалеку от моей машины, и я взял его за руку. Мне нужно было, чтобы Дэймиен взглянул на меня: он так и сделал. Глаза его походили на кинжалы. Острые, глубоко режущие.

— Дэймиен, я извиняюсь за сегодняшнее. Ничего поделать не мог.

— Если у вас все в порядке, я ухожу, — сказал Сэмпсон.

Он хлопнул Дэймиена по спине и ушел. Большой Человек знает, когда появиться и когда уйти.

— Давай сядем. — Я указал на каменные ступени школы. Дэймиен неохотно сел рядом со мной. Я видел, что он зол, но, может, и смущен. Мы почти никогда не злились друг на друга. Дэймиен — хороший парень, даже замечательный, и я почти всегда гордился им. — Хочешь начать?

— Ладно. Где ты был, черт возьми?!

Я выбил мяч из его руки и прижал к ступеням.

— Ни в коем случае не обращайся ко мне так. Разговор у нас будет, но уважительный.

Я нахмурился; Дэй никогда не узнает, как мне было больно слышать его слова. Возможно, он хотел расквитаться со мной. Я понимал это. Но все же так нельзя.

— Извини, — пробормотал он не совсем искренне.

— Дэймиен, из-за этого дела мне буквально дохнуть было некогда. Всю ночь и все утро. Я совсем не спал — и кое-кто погиб. Это не твоя забота, но произошло убийство. Люди в Вашингтоне гибнут, и моя обязанность это прекратить. Я извиняюсь, но, видимо, проблему придется решать нам вместе.

— Для меня это было очень важно. Как твоя работа для тебя.

— Я знаю. И сделаю все необходимое, чтобы исправить ситуацию. Если нам придется ехать на встречу в Кашинг, мы поедем. Идет?

Мне хотелось сказать ему очень многое, начиная с того, что для меня самое важное — его счастье, пусть он, возможно, и думает несколько иначе, — но я подавил это желание, не стал ничего усложнять.