Двойной отсчет - [2]

Согласно Полицейскому Уставу даже это маленькое происшествие возле метро квалифицировалось как преступная небрежность. Если бы я доложил о нем, меня бы серьезно наказали. И, надо сказать, не без причины. В конце двадцатого века, когда у полиции появились Машины, кое у кого из оперативников возникла остроумная мысль познакомиться с самим собою. Такое немедленно приходит в голову, как только познакомишься с путешествиями во времени. Невозможно перечислить все третьесортные комедии и телевизионные фарсы, построенные на таком приеме. Мысль естественная, но, как оказалось, крайне нездоровая. Остроумные оперативники вскоре горько пожалели о своих шутках.

Психологи говорят, что это похоже не на встречу с самим собой, только капельку постаревшим (предел действия Машины - восемнадцать часов), а, скорее, на свидание с не очень близким и давно позабытым родственником, по сути - с чужим человеком. Но при этом возникает побочный эффект, состоящий в том, что ты переносишься по времени назад, совершаешь какие-то действия на глазах у себя самого, так что твоя предыдущая ипостась вынуждена будет повторить все эти действия, хочет она того или нет. Ты помнишь все, что когда-то происходило, но не можешь ничего изменить ни на йоту. Предопределение в больших дозах непереносимо для рода людского. Возникает нечто вроде ложной памяти (психологи называют его французским термином deja vu, что означает - «прежде виденное»), но это прежде виденное имеет масштабы прежде невиданные. Большинство смелых экспериментаторов уже через несколько дней впадало в кататонию и больше из нее не выходило.

Лично меня кататония не привлекала, и я не собирался совершать подобных ошибок. Разумеется, через некоторое время я увижу сам себя, но из личного опыта я уже знал, что мимолетный взгляд не может причинить особого вреда. Кивок, конечно, гораздо опаснее, но я чувствовал, что такое количество предопределения я как-нибудь сумею переварить.

9.45. Я появился в полицейском участке взволнованный не больше, чем любой убийца перед решающим действием. Внешне я не проявлял своего состояния ничем. Уж это-то я хорошо умею. Жизнь с Карен может многому научить.

Утро, как верно заметила Карен, было прекрасное. Один из этаких, знаете ли, ясных, прямо хрустящих октябрьских дней, которые ощущаются даже в городе. На западе, за рекой, горизонт окаймляли клочья дымки. Стайка воробьев вспорхнула с водосточного желоба и уселась на фронтоне старомодного здания полицейского участка как раз в ту минуту, когда я поднимался по ступенькам. Суеверный преступник мог счесть это за примету. Но я-то ни капли не суеверен, к тому же - откуда мне знать, плохая это примета или хорошая?

9.50. По штатному расписанию в кабинете должен был находиться второй городской следователь - Лоуэлл Клеменсон, но он неделю назад ушел в отпуск. Лоуэлл - спортивный парень (сам-то я чуток расплылся), так что сейчас он находится где-то в Канаде, сидит в каноэ и машет веслом. Вот и хорошо. Чем дальше он умашет, тем лучше.

В нашем городе только нам с Лоуэллом разрешено пользоваться Машиной. Чтобы стать следователем, надо пройти тесты на уровень интеллекта и эмоциональную устойчивость. А потом кучу обычных медицинских проверок. Твой характер исследуют начиная с двухлетнего возраста. Потом пять лет обучения, а когда получаешь работу, то обязан регулярно посещать психоаналитика. Ничего удивительного, что избытка следователей как-то не наблюдается.

Да и зачем нужно много следователей? В 2042 году преступники встречаются примерно так же часто, как бизоны. Машины покончили с преступностью. Если какой-нибудь бандит решится пойти на дельце, его поймают в течение суток. Возмездие настигает преступника с абсолютной неотвратимостью, а на таких условиях немногие согласятся идти на правонарушение. Кто захочет грабить банк, зная, что Некто наблюдает за ним из укрытия, что этот Некто заранее знает все его действия и давно составил план, как ему помешать. К 2042 году остались только такие преступники, которым нет дела до последствий. Единственные сохранившиеся преступления - совершенные в состоянии аффекта, после которых преступник обычно кончает жизнь самоубийством.

Мне такое не подходит, кушайте сами. Я вполне доволен своей жизнью, вот только эта заноза в боку. Но и она, как я понял, бросив взгляд на часы, очень скоро будет вытащена.

* * *

10.00. Телефонный звонок.

- Алло, шеф? - голос в трубке мой собственный.

- Он самый, - ответил я.

Затем я плотно зажал ладонью наушник трубки. Конечно, было бы интересно послушать, что я там говорю, но впоследствии это может вызвать приступ de'ja vu в тот самый момент, когда мне потребуется вся моя сообразительность. К тому же я и так знаю, что он говорит. Я обдумывал это много раз. А коли так, то зачем и слушать?

Я выждал ровно две минуты и отодвинул руку с трубки. Там звучали частые гудки. Я положил трубку на место и дружески похлопал ее.

11.30. Зашел в кабинет шефа.

Шеф читал один из дряхлых детективных романов XX века, которые он выуживает у букинистов. Должно быть, он сожалеет о старых добрых временах до появления Машин, когда полицейский был не только регулировщиком уличного движения, регистратором несчастных случаев и всевозможных мелких скандалов. Немногие настоящие преступления, что еще остались в мире, даже не проходят по нашему ведомству. А у шефа-то и разрешения на пользование Машиной нет.