Двойной оскал - [8]

Я взглянул на часы и понял, что лишен возможности переждать стихию в уютном холле «Дома творческих союзов». Поэтому, примерившись, я рванулся к стоянке на другой стороне улицы, где сейчас получала бесплатные водные процедуры моя вишневая «Селенга». Но все равно дождю хватило тех десяти секунд, чтобы превратить и рубашку, и летние брюки в половые тряпки на выезде. Это я в полной мере ощутил, едва оказался в машине. Смутные воспоминания из розового детства пронеслись как в калейдоскопе, пока я включал систему кондиционирования и влагопоглощения кресел и салона. Наконец, минут через пять одежда и волосы высохли, я завел двигатель и осторожно выехал со стоянки.

Часы на приборной панели подсказывали, что жить мне осталось всего-то полчаса, ибо если я через тридцать минут не займу рабочее кресло, то явившийся с регулярной проверкой начкадрами непременно наябедничает на меня генеральному как на злостного нарушителя трудовой дисциплины с всеми вытекающими финансовыми последствиями. С другой стороны, по такой погоде только сумасшедший или камикадзе рискнули бы гнать машину на скорости большей, чем конный экипаж сто лет назад. В общем, когда индикатор спидометра высветил число «40», я решил, что в гости ко Всевышнему мне еще рановато, а на работу поспею вовремя. Однако правы были предки, утверждавшие, что «человек предполагает, а Бог располагает».

На пересечении проспектов Центрального и Независимости я издалека различил размытое водяной стеной зеленое пятно светофора. Но как только прибавил газу, дабы успеть проскочить перекресток, впереди на обочине возник темный силуэт и буквально ринулся под колеса моей «Селенги». По крайней мере, мне так показалось. И единственное, что я успел предпринять, это резко вывернуть руль вправо, молясь, чтобы на тротуаре не оказалось еще какого-нибудь ненормального, вздумавшего прогуливаться под проливным дождем. Как выяснилось тут же, пятьдесят километров в час, каковые я успел набрать перед светофором, очень проблематично погасить на каких-то десяти-пятнадцати метрах асфальта, покрытого слоем воды в несколько сантиметров. А лучшим тормозом в таком случае может выступить только нечто прочное и хорошо закрепленное. Вроде столба уличного освещения например.

Когда я пришел в себя от удара о рулевую колонку, лишь самую малость смягченного ремнем безопасности (чтоб он совсем оторвался!), то обнаружил, что моя «красавица» утеряла правое переднее крыло и снесла таксофонную будку возле самого крыльца «Сибирского бистро», в котором я частенько посиживал с друзьями или без. Сие открытие неприятно поразило меня. Получалось, либо скорость машины была километров на десять больше указанной спидометром, либо я вместо тормоза умудрился нажать на газ!

Стараясь дышать осторожно из-за сильной боли в груди, я расстегнул предательский ремень безопасности и попробовал открыть дверцу, но, как и ожидал, она не поддалась. Блин! Придется выбираться через лобовое стекло, благо, оно полностью вылетело от столкновения. Салон покореженной машины медленно наполнялся водой — так и так промокну! Кряхтя и морщась от боли, я выкарабкался на скользкий вздыбившийся капот и съехал по нему на тротуар. Тут же из бистро выскочило несколько человек, явно бывших свидетелями моего каскадерского искусства, и под руки затащили меня в душистую теплоту кафе, усадив на один из мягких диванчиков уютного холла рядом с чучелом медведя-пестуна.

Кто-то из них заботливо сунул мне в руки стакан со знаменитой «Таежной падью» — брусничный морс с корицей, медом и коньяком в пропорции явно в пользу последнего. Я благодарно кивнул в ответ и не замедлил воспользоваться «лекарством», ибо по самым скромным прикидкам снова сесть за руль мне придется не скоро. Коктейль произвел на мой избитый организм должное оздоравливающее действие, и я тут же вспомнил о виновнике происшествия.

— А где же тот псих, что мне под колеса кинулся? — поинтересовался я у окружающих.

— Какой псих?!..

— Да не было тут никого!..

— Мужик, ты же сам в столб въехал!..

— А может у тебя самого с головой…

— Да говорю же вам: человек какой-то через дорогу, наперерез побежал! — возмутился я.

За этой перепалкой нас и застали «гаишники», как их до сих пор называли промеж себя водители всех мастей. Старший наряда оказался мне не знакомым, а потому развернул следствие по всем правилам: нудно и протокольно. Гипотеза о моей трезвости отпала сама собой в виду невозможности проверки, поскольку к моменту появления блюстителей дорожного порядка я успел «приговорить» первый стакан «пади» и принялся за второй. Мои утверждения об исчезнувшем виновнике происшествия были занесены в протокол, но также не удостоились внимания, поскольку других свидетелей этому факту не нашлось. В конце концов лейтенанту надоели галдеж и препирательства, он вызвал эвакуатор, а меня усадил в патрульную «ауди» и отвез в управление безопасности дорожного движения.

Я, конечно, понимал, что мне светят большие неприятности — все-таки будку таксофона я снес, — но сдаваться не собирался и позвонил из управления «дорожников» в управление криминальной милиции, своему дальнему родственнику и другу детства комиссару Бересту.