Двойной оскал - [19]

— Вот именно, — Полосухин снова издал смешок, и я понял, что он не на шутку напуган, и вся его бравада — лишь защитная поза, не более. — Этот парень именно возник прямо посреди кабинета, но как — я не видел.

— Может, все-таки вошел?

— Нет! — почти выкрикнул Васька, но тут же взял себя в руки, кашлянул и продолжил нормальным тоном. — В общем, он интересовался не мной, а тобой.

— Как он выглядел? — Холод в затылке вдруг преобразовался в ощущение тяжелого, давящего взгляда, и я невольно передернул плечами и внутренне напрягся, стараясь избавиться от этого чувства.

— Почти как я, — нервно хохотнул Васька. — Что-то восточно-цыганистое, наглое и… очень опасное. Понимаешь, Димыч, — вдруг заторопился он, — я ведь никогда, никого и ничего не боялся, даже своего папаши в детстве, а тут страшно стало до икоты! И ведь он мне не угрожал, рожи не корчил, пистолетом не махал… Короче, извини, я проболтался насчет: где ты и что ты.

— Так он ничего про меня не знал?! — поразился я. — Какого же черта…

— Я и сам не понимаю, — подтвердил Васька. — Ерунда получается, но все равно страшно. Димыч, дерни-ка ты из города, мой тебе совет, и побыстрее.

— А ты? Ведь он же тогда к тебе придет — не дурак! — Я вдруг успокоился. У меня такое бывает: «запредельное торможение» называется, когда раздражитель оказывается выше порога адаптации и перестает восприниматься организмом. — И потом, я не привык бегать от опасности, Полосатый, ты же меня знаешь. Короче, спасибо за предупреждение и будь осторожен. Пока!

— Что ж, бывай, Димоген, — Василий в трубке вздохнул с явным облегчением от того, что груз ответственности теперь не давил на его тощие, но жилистые плечи. — Но будь уверен, я друзей в беде не бросаю. Звони, если понадоблюсь.

В трубке запели гудки отбоя. Я сунул мобильник в кобуру на поясе и медленно побрел к кабинету Олега. М-да, уважаемый Дмитрий Алексеевич, как говорила маленькая девочка Алиса, становится все страньше и страньше! Кто же они такие, эти люди, разыскивающие меня по всему городу на работе и у знакомых, и…

Ленка! Рыжик мой дорогой! Как же я про тебя-то забыл, бегемот толстокожий?! Ведь они и на тебя непременно выйдут, если уже не вышли!..

Я буквально вырвал телефон обратно из кобуры и лихорадочно ткнул запрограммированную на номер Лены кнопку. Несколько секунд, пока шло соединение, показались мне нескончаемой пыткой. Права народная мудрость, гласящая, что хуже нет, чем ждать и догонять. Наконец звонкий и бесконечно родной и близкий в этот момент голосок ответил:

— Котик, милый, что случилось?

— Послушай, Рыжик, и не перебивай, — я постарался говорить четко и невозмутимо. — Ты сейчас же отпрашиваешься у шефа за свой счет на неделю, нет, лучше на две, едешь в центр проката и берешь любую неприметную машину в хорошем состоянии, а потом немедленно уезжаешь из города туда, где мы были с тобой в прошлом году. Поняла? Ничего не уточняй, скажи только «да» или «нет»!

— Да, котик, — Лена произнесла это ласково и спокойно.

«Молодец, — подумал я, — научилась держать нервы в узде: не зря я тебя целый год натаскивал». И сглазил.

— Неужели все так плохо, котик?

— Хуже не бывает. — Я едва не зарычал.

— А может, я успею…

— Нет! Ты мне веришь?

— Да, котик…

— Хорошо. Карточку обналичишь где-нибудь по дороге и больше ею не пользуйся! Меня не ищи, я сам тебе позвоню. Все, моя лапушка. Действуй!

Спрятав телефон, я наконец вздохнул с облегчением и вошел в кабинет Ракитина со своим обычным выражением лица — немного смешливым и чуточку хитроватым, за что меня и прозвали еще в институте Котом.

Олег был не один. Слева от него за столом для совещаний сидел Афанасий Иванович Клоков, «наш главный по трупам», как его за глаза называли сослуживцы, и докладывал результаты экспертизы. Я, похоже, застал самое интересное, пропустив скучное и длинное вступление, от которого Клоков никогда не отказывался, не взирая на кислые мины слушателей.

— …Итак, причиной смерти Ильхана Рафаиловича Амиева однозначно явился перелом шейного отдела позвоночника, совершенный, скорее всего в состоянии бодрствования, ибо наличествуют множественные разрывы волокон и фасций шейных мышц, что свидетельствует о попытке сопротивления смертельному воздействию, — методично вещал Клоков, перелистывая файлы с заключениями. — Вывод: такое воздействие мог совершить только очень сильный и специально тренированный человек, мужчина…

— А женщина? — не утерпел я, присаживаясь напротив эксперта. — Киллерша-амазонка?

Клоков недовольно покосился на меня, узнал, удивленно вздернул кустистые брови и продолжал:

— Нет, Дмитрий Алексеевич, вряд ли женщина способна на такие силовые упражнения. К тому же результаты исследования волос, найденных на постели возле убитого и в его руке однозначно указывают на принадлежность их молодому мужчине, а не женщине. Видимо, была схватка, хотя и очень короткая…

Он замолчал на полуслове, увидев наши с Олегом вытянувшиеся физиономии, и спокойно уточнил:

— Я что-нибудь не то сказал?

— Дело в том, уважаемый Афанасий Иванович, — хрипло проговорил Ракитин, — что по оперативным данным никакого другого мужчины в номере не было. Это полностью исключено.